– Проститутку?

– Этого она не знает. Лица девушки тоже не видела. Но говорит, что девушка была стройная, с длинными ногами. Одним словом, особа модельного типа. Тощая и мускулистая.

– И что? Когда муж Жанны выпал из окна, девушка была в квартире?

– Предположительно. Мы пока работаем тут. А вы сидите дома. И носа никуда не высовывайте.

Но это предостережение только подхлестнуло любопытство подруг. И они не придумали ничего лучше, как позвонить самой Жанне Альбертовне. Та говорить не могла. К телефону подошла какая-то пожилая женщина. Как оказалось, двоюродная тетя Жанны Альбертовны – сестра ее матери.

– Ой, беда! – причитала та. – Беда, большая беда! То Эдик, теперь Жора! Ой, как быть дальше, прямо и не знаю.

– А как Жанна Альбертовна? – удалось вклиниться Кире. – Держится?

– Что ей остается, – всплакнула женщина. – Жанночка у нас молодец! Вся в свою мать пошла и в бабушку. Наша порода. Ольшанских!

Кира на минуту задумалась. Ольшанские! Где она могла слышать эту фамилию? Но ее собеседница уже снова взяла нить разговора в свои руки.

– Жанна мне сказала, что вы тут картинку с нашей фамильной брошью приносили? – спросила она.

– С браслетом.

– Неважно, – со свойственной всем пожилым людям легкой брюзгливостью отозвалась женщина. – Браслет или брошь – это все равно наша вещь. Из украденной у нас коллекции. Сомнений лично у меня никаких нет!

– А откуда она в вашей семье?

– От наших предков! Граф Ольшанский – герой войны с Наполеоном! Слышали о таком?

– Да, – соврала Кира.

Хотя почему соврала? Что-то такое у нее в голове все же крутилось. Но тетя Жанны ее небольшого обмана не раскусила. Она продолжала рассказывать про своего знаменитого предка. И закончила рассказ такими словами:

– Хоть с материнской стороны Жанна может гордиться своими предками! Потому что отцу ее – нашему Альберту, очень повезло, что Машенька вообще взглянула в его сторону! Хотя лично я до сих пор не понимаю, что она нашла в этом человеке! Он ей совершенно не подходил.

Итак, Машенькой звали маму Жанны. И она была русской. И мало того что русской, но еще и происходила из знатного рода. Кира задумалась. Что же заставило эту самую Машеньку выйти замуж за своего мужа Альберта Петеросяна? Любовь? Или тут была какая-то иная причина?

В целом звонок оказался полезным. Подруги условились с Евдокией Николаевной – так звали тетю Жанны по материнской линии, – что она составит для них подробный перечень пропавших семейных драгоценностей. И разыщет в семейном архиве фотографии и портреты бабушек, тетушек и прочих родственниц, которые оказались запечатленными для истории в этих самых украшениях.

– Знаю, Жанна для вас обещала сделать это доброе дело, но сейчас ей не до того, – сказала Евдокия Николаевна. – Да и в любом случае ей бы пришлось обращаться за помощью ко мне.

– Почему?

– Потому что я старейшая из рода Ольшанских, проживающих в России, – с гордостью поведала им дама. – И потому, что именно я и есть хранительница нашего семейного архива.

Подругам очень не терпелось взглянуть на украшения семьи Ольшанских, браслет которых на такое короткое время попал в руки Кати, но не принес ей ни капли счастья.

– Нет, – решительно отказала подругам Евдокия Николаевна. – Сегодня я никак не могу с вами встретиться. Я должна побыть с Жанной. Она совсем плоха, бедняжка.

– Тогда завтра?

Завтра к вечеру Евдокия Николаевна обещала подготовить все для подруг.

– В крайнем случае, послезавтра утром, – сказала она. – Или днем. Одним словом, если заедете ближе к вечеру, то я уже точно буду знать, чем вас порадовать.

Подруги закончили разговор с пожилой женщиной и переглянулись.

– Можем спокойно ехать в Покровку, – сказала Леся. – Евдокия Николаевна еще не скоро раскачается.

– У меня тут одна мысль мелькнула.

– Какая?

– Та женщина, которая представилась сестрой Петеросяна и которую мы ищем, она ведь могла быть его сестрой и с материнской стороны.

– Ого! А ведь точно!

– Хотя Жанна нам бы сказала, коли у ее матери была бы другая семья.

Но повторный звонок на дачу принес подругам сплошное разочарование. Евдокия Николаевна с возмущением отвергла даже намек на то, что у ее сестры Машеньки – матери Жанны – могла быть еще какая-то другая семья или тем более ребенок.

– Да что вы такое говорите! Машенька вышла замуж за Альберта, когда ей только-только исполнилось восемнадцать лет. Какая вторая семья? Какой ребенок? Машенька сама была ребенком. Чистым и непорочным ангелом! Не смейте возводить на нее напраслины! Конечно, я понимаю, у вас такая работа, чтобы всех подозревать. Но нельзя же всех под одну гребенку причесывать.

Евдокия Николаевна всерьез раздухарилась. И Кире пришлось потратить порядочно времени, чтобы убедить старушку в том, что у нее и мысли не было опорочить светлое имя ее сестры Марии.

– Просто мы ищем сестру Эдуарда, – пыталась втолковать она старухе. – Не Жанну Альбертовну, а другую.

– Ищите среди детей Альберта! – последовал холодный ответ. – Уверена, у этого человека могли быть внебрачные дети, о которых он считал нужным помалкивать. Машенька, узнай она о несчастных крошках, обязательно бы потребовала, чтобы Альберт взял их к себе.

– А он этого не хотел?

– Он и своих законных детей не слишком жаловал, – сказала Евдокия Николаевна. – Я иногда даже задумывалась, как же так? Вроде бы армянин. Должен любить родных детей. А он с ними всегда был холоден и сух. Ни поиграть, когда они были маленькие, ни поговорить, когда подрастать начали. Такой уж он человек! Сухарь!

– Тетя, – раздался на заднем плане голос Жанны. – Ты несправедлива к папе!

– Сухарь в шляпе, вот он кто есть твой папа! – сердито воскликнула Евдокия Николаевна и, быстро свернув разговор с Кирой, торопливо попрощалась.

Этим же вечером подруги выехали в Жихаревку. Рассудив, что там они точно будут в полной безопасности, как им и советовал Пантелеймонов. Преступник орудует в Питере. И в такую даль за ними точно не попрется.

– Сколько же нам туда ехать? – спросила Леся сонным голосом.

– Если повезет, то управимся часов за шесть.

– Меня что-то в сон клонит.

– Так поспи, – предложила подруге Кира. – Поспи, пока есть такая возможность. Потом от Вологды мне понадобятся твои указания штурмана.

Леся перебралась на заднее сиденье и свернулась там калачиком. Она уже чувствовала, как сон накатывает на нее густой теплой волной. И вот ведь странное дело, она никогда не могла уснуть в машине, если за рулем сидел мужчина. Пусть даже горячо обожаемый мужчина с водительским стажем в десять или даже двадцать лет. Все равно Лесе было неуютно. И глаза сами собой открывались, чтобы контролировать каждое движение водителя и не пропустить тот момент, когда на дороге возникнет опасность.