Я закатила глаза.

– Нам нужно спуститься к столу? – подсказала я ей, загораживая собой Дэйва. Меня чертовски раздражало то, как она уставилась на него.

Она посмотрела на меня так, словно только сейчас узнала о моем существовании, и неуверенно кивнула. Я кивнула ей в ответ и резко захлопнула дверь прямо перед ее носом.

– Это что сейчас было? – прищурился Дэйв, внимательно разглядывая меня.

Это была ревность, пустоголовый ты болван!

– Одевайся, Каллахан, – проворчала я, швыряя в него его же футболку. – Ты ведь слышал – нас уже ждут внизу.

Когда мы спустились на первый этаж, очарованная Дэйвом служанка радостно встретила нас и провела в столовую. Мистер и Миссис Каллахан уже сидели за огромным, уставленным блюдами столом и о чем-то тихо переговаривались.

Заметив нас, они тут же замолчали.

Ричард Каллахан встал из-за стола, чтобы нас поприветствовать, и, взглянув на его лицо, я до неприличия широко разинула рот от удивления.

Святое дерьмо.

На меня смотрел Дэйв из будущего.

Те же темные выразительные брови, изогнутые под плавным углом, те же высокие скулы и пронзительные темные глаза. Лишь серебряная седина, проступавшая на висках, и сеточка морщин вокруг глаз выдавали его настоящий возраст. Он был таким же высоким, как Дэйв, и так же прямо держал спину. Дорогой синий костюм с жесткой линией плеча сидел на мужчине безукоризненно. Мистер Каллахан походил на величественного грифона, которому хотелось при встрече поклониться.

– Дэйв, – он едва заметно кивнул головой, и они обменялись короткими рукопожатиями.

Лицо Дэйва при этом не выражало никаких эмоций, но я-то знала, что парень неплохо умел их прятать. Наконец, Мистер Каллахан перевел взгляд на меня и вежливо представился. Мое сердце едва не выпрыгнуло из груди, когда мы обменивались рукопожатиями. Невероятная схожесть этих мужчин поражала.

Это не просто генетика, это долбаное клонирование!

Когда мы расселись за столом, Миссис Каллахан неожиданно объявила:

– Прочтем молитву.

Я облизала пересохшие от волнения губы и громко сглотнула.

К такому жизнь меня не готовила.

Нет, я верила в Бога и все такое… Но никогда в жизни не читала молитв перед едой, да и вообще… Заметив мое смятие, Дэйв подмигнул, как бы говоря: «Повторяй за мной», затем сплел свои пальцы и закрыл глаза.

Я повторила его действия. Мысленно попросила Господа помочь мне вернуть трофейную шайбу, а также сердечно поблагодарила Его за то, что в моей жизни появились Дэйв и Здоровяк.

– Теперь можно приступать к ужину, – монотонно произнесла Мелинда, передавая Ричарду свое пустое блюдо.

Ужин проходил в каком-то напряженном молчании. Что казалось мне странным, ведь по словам Дэйва он не виделся с родителями несколько лет. Миссис Каллахан периодически задавала ему какие-то вопросы, связанные с его здоровьем или проживанием в Чикаго, но ни разу не упомянула хоккей.

Дэйв отвечал ей сдержанно и спокойно, примерно тем же тоном, которым он обычно разговаривал с журналистами на послеигровых пресс-конференциях.

Все это было как-то грустно.

Я сразу вспомнила свой последний День Благодарения с родителями. То, как мы подшучивали друг над другом и громко смеялись, сидя за маленьким праздничным столом, ели дешевые замороженные обеды, разогретые в микроволновке, и пересматривали старые черно-белые фильмы, которые так любила Эмбер.

Мы были счастливы.

Мы были настоящей семьей.

От тоски по этим временам у меня защемило сердце.

– Микки, – неожиданно обратился ко мне отец Дэйва, протягивая тарелку с куском ароматного тыквенного пирога. – Расскажи нам немного о себе. Где ты учишься?

– Я нигде не учусь, – честно ответила я.

Судя по сдвинутым бровям и сжатым скулам, мой ответ ему не понравился.

– Почему?

– Мой низкий средний балл в аттестате не позволил мне получить грант, – призналась я. – Ну а денег на платное обучение у меня пока нет.

Ричард и Мелинда переглянулись.

– Почему тебе не помогли родители? – спросила миссис Каллахан.

Меня бросило в жар.

– Мои родители тоже не помогли мне с деньгами на обучение, – Дэйв вытер рот салфеткой и откинулся на спинку стула. – Только, в отличие от родителей Микки, они живы.

– Университет Денвера? – презрительно фыркнул Ричард, врезаясь ножом в оранжевый пирог.

– Ричард, пожалуйста… – тихо произнесла Мелинда.

– Три поколения Каллаханов учились в Лиге Плюща, чтобы в один прекрасный день родился ты и опозорил нашу фамилию!

За столом повисла оглушающая тишина.

Постойте, что?

– Опозорил? – громче, чем позволил бы хороший тон, воскликнула я.

– Микки, не надо, – предостерег меня Дэйв.

– Мистер Каллахан, ваш сын – самый настойчивый, трудолюбивый и сильный человек из всех, кого я знаю!

– Он предпочел своей семье какое-то дурацкое хобби!

– Не смей называть профессиональный спорт гребаным хобби! – зарычал Дэйв.

– Не повышай голос на отца, – ужаснулась Мелинда, сжимая виски своими тонкими пальцами. – Мы всегда хотели для тебя только самого лучшего.

– Жаль только, что в этот список благ не вошла родительская любовь, – пробормотала я.

Дэйв встал из-за стола, и я последовала его примеру.

– Если бы ваш сын захотел поступить в университет Лиги Плюща, он поступил бы туда без ваших денег, – обратилась я к Мистеру Золотая Задница. – И закончил бы его с отличием. Если бы он захотел стать кардиохирургом, то непременно бы им стал. Знаете почему? Потому что Дэйв КАЛЛАХАН – самый целеустремленный человек в этой вселенной. Он всегда будет лучшим в любом деле, за какое возьмется. Силы его характера хватит, чтобы сокрушить любую преграду. Миллионы людей в этом мире мечтают быть хоть немного похожими на него. Тысячи детей вырастут гениальными спортсменами, вдохновляясь успехами своего звездного кумира. А скольких людей вы в этой жизни вдохновили на великие победы? А, Мистер Каллахан?

– Микки…

– Вы должны гордиться своим сыном!

Мелинда тихо всхлипнула, хватаясь за салфетку, а лицо Ричарда покрылось алыми пятнами.

Мне хотелось верить, что это краска стыда, а не гнева.

Я развернулась на каблуках, и мы с Дэйвом направились в сторону лестницы.

Стоило нам только подняться на второй этаж, как Дэйв припечатал меня к стене, удерживая за шею, и обрушился на меня с поцелуями. Они были настолько отчаянными, что у меня разболелось сердце. В этих поцелуях было все – злость, страсть, обида, ненависть, благодарность…