готовилась сказать что-то важное: – Вы знаете… я вам что-то принесла, Миледи. Я сходила нынче в дом моего отца и порылась на чердаке. Вы же знаете, – она смущённо опустила голову. Эмма остановилась и велела остановиться Марле. – Вы знаете, что я из очень простой семьи.

– И?

– И что магия в таких семьях несколько иначе…

– Ну же! – Эмма нетерпеливо топнула ногой, чувствуя, что нащупала то самое, важное, что скрывалось от неё столько времени. Она была так переполнена эмоциями, что никак не могла с собой совладать.

– У нас совсем иначе колдую,т и эти големы… – Марла помотала головой, понимая, что от неё ждут совсем иного. – Вот. Это записи моей бабушки, она, конечно, не была сильной или особенной, но зато очень аккуратной. И всё-всё записывала. И я рассказала о вас, о том, что вы делаете. В моём районе готовы помочь. Они… верят, что что-то изменится. И я верю.

– О, Марла… – вздохнула Эмма, глядя на тетрадь. – Это то, что нужно, я полагаю… Вся магия держится не на аристокртии.

Эмма в восхищении разбирала старые пожелтевшие листы и бегло читала неровные строчки.

– Я должна это всё изучить. И… я должна тебе. Я что-нибудь придумаю для тебя.

– Миледи… не для награды или денег, – решительно ответила Марла. – Я верю, что однажды мы все станем другими и мир станет другим.

– Да, да, понимаю, но всё-таки что-нибудь придумаю. Не отказывайся. И сегодня не занимаемся. Увидимся завтра.

Эмма прижала к груди тетрадь, одарила Марлу улыбкой и бросилась в дом.

* * *

Аристократия – глупое стадо баранов!

Это заявила Эмма Марле на утро после получения тетради, и с этими же словами каждый день отныне ложилась спать. То, что теперь захватило мысли обладательницы двух высших образований, было совершенно новой ступенью в понимании человеческой природы.

В следующие несколько дней Марла носила ещё и ещё тетради. Эмма просила её ходить по соседям и собирать подобные записи, так что в спальне графской дочери, не читавшей ничего кроме дамских романов, вдруг накопилось немерено книг и самых разных исследований.

Кто-то отдавал свои старые учебники, кочующие из поколения в поколение годами, а кто-то с радостью делился простыми записочками, кое-как склеенными между собой, в которых содержались не менее ценные записи.

И все эти люди… были счастливы делиться.

В один из дней Марла нашла Эмму переодетой в мужской наряд, в кепке скрывшей короткие волосы, и с тонкой полоской искуственных усов над губой.

– Отведи меня в свой район, – попросила Эмма. – И зови меня Ларсом. На ты.

– Да Мил… Ларс, – смело улыбнулась Марла.

Спустя час Эмма увидела своими глазами, что такое магия. Она с замиранием сердца слушала истории старых мудрых волшебников и понимала, что совершенно ничего до этого дня не знала о мире, в котором жила.

– Да-а, неведомо господам то, что мы знаем с младенчества, – мягко улыбаясь, сообщила женщина в возрасте.

Эмма сидела на низкой лавочке во дворе приземистого домика, а вокруг собрались все жители района, и каждый хотел что-то рассказать.

Им не нужны были подарки, деньги или еда. Они были рады, что полезны, точно старые добротные ботинки, найденные спустя много лет и признанные годными для носки.

– Неведомо и никогда не будет. Они желают использовать силу легко, без знаний. Поднимать руку да творить магию, только так быть не может. Человек – не сила. Человек – проводник. Сила в земле, и к ней нужно обращаться. Нужно просить её о помощи. Нужно с ней говорить.

В этом бедном районе, полном нищеты и лишённых магии, Эмма впервые поняла, что ничему у детей не научилась и не смогла бы. Они лишь обладали природной основой, тем, что даётся человеку для вступления в жизнь. И это ой как мало. Это самое самое начало.

– Ну вот, смотри девочка, – велела очередная старушка Эмме, которую Марла представила под истинным именем, сказав, что от мудрейших всё равно ничего не скрыть.

– Ты должна вызвать силы, направить их, пропустить через себя. Это тебе не просто так, это молитва. Она священна.

И старушка начала шептать неведомые Эмме слова на неведомом языке. И вокруг старушки забурлила земля, и невероятный поток магии, чистой, сильной будто пророс из неё подобно вековым деревьям.

– Ах… вот, что это… – восхищённо шепнула Эмма.

Марла сжала ее руку и ободряюще улыбнулась.

– Идите… Вас научат.

Каждую ночь Эмма теперь засыпала с молитвой на губах. Она стала понимать, как всё устроено. Она осознала, какие глупые фокусы были эти её занятия. И то, чему учили её раньше, и то, что она делала с водой, и то, что знали все вокруг.

Умеет ли так Глер?

Понимает ли он магию так, как эти простые люди?

Он жил лучше, чем те нищие, что радостно несли Эмме свои записи. Он был уже городским ребёнком.

В глазах этих людей была вера. Они верили Эмме, что она изменит мир. Изменит. И если Глер не знает того, что узнала Эмма – она и его научит.

* * *

За день до примерки свадебного платья Эмма отчаялась исправить что-то в своей жизни. Её волосы ещё немного отросли, но она всё ещё напоминала мальчишку. Свадьба неумолимо маячила к концу недели, и единственное, что помогало скрыться от дурных мыслей и переживаний – это походы на заветную поляну, которая преобразилась и изменилась до неузнаваемости.

В роще за домом, вдруг стало больше птиц и живности, и Эмма с восторгом понимала, что это она тому причина. Неведомый язык, которым пользовались те люди, был прекрасен и певуч, от каждого слова, произнесённого на нём, кожа покрывалась мурашками, а тело отзывалось.

Если раньше для магии были нужны эмоции: страх, злость, ненависть, то теперь было необходимо спокойствие и желание. Эмма стала чувствовать ту, с кем ведёт беседу. Землю.

Она стояла на ней, она вдыхала её запах, она верила, что всё вокруг – это она. И слова молитвы сами собой шли на