Дандоло, по рассказам многочисленных очевидцев, умел летать, всегда сражался в первых рядах, несмотря на свой более чем преклонный возраст, и не было ему равных в рукопашных схватках, в которых он мог умертвить до нескольких десятков своих противников. Таинственные смерти знатных господ, посмевших возразить что-либо великому дожу, конечно, только прибавляли ужаса и без того демоническому образу. Многие рассказывали, что видели, как Дандоло разговаривал с огромным львом, из пасти которого извергалось пламя, а потом лев исчезал, по одному только взмаху руки великого дожа.

Знатные рыцари, тайно собравшись вчера на одной из галер, вставших на рейде в бухте Золотой Рог, всю ночь спорили до хрипоты: насколько пристало воинству Христову иметь во главе благочестивого предприятия этого страшного человека, несомненно наделенного какими-то колдовскими способностями? Больше всех бушевал Тибо Шампанский, представитель одного из самых именитых и древних родов:

– Друзья мои, наша святая обязанность уничтожить этого человека, ведь он – сам дьявол! – а затем добавлял потише и с гораздо меньшим апломбом: – Ну а потом, господа, каждый из нас должен этому человеку просто неприличную сумму денег, которую я, если честно, просто не представляю, как буду отдавать!

– Вот возьмем Константинополь и отдадим, – возражал ему Бонифаций Монферрат. – Кто-нибудь здесь сомневается, что мы с ним возьмем Константинополь? – И внимательно оглядывал собравшихся рыцарей. То, что с венецианским дожем Константинополь будет взят, сомнений не вызывало ни у кого: все хорошо помнили недавний штурм города Зара, когда враги вдруг, как по команде, побросали оружие и сдались на милость венецианцев.

Но венецианцы никакой милости тогда не проявили. Богатейший город средиземноморского побережья был сожжен и разграблен всего за несколько дней.

А неожиданно легкое проникновение венецианских кораблей в бухту Золотой Рог, вход в которую многие столетия надежно прикрывала знаменитая византийская цепь? Цепь порвалась, как пеньковая веревка под натиском всего двух венецианских кораблей. Во всем этом и простые воины, и знать видели какое-то колдовство. Что-то в душе не поворачивалось назвать это помощью Божьей, да и весь этот поход богоугодным делом: шли-то ведь войной не на мусульман каких-то, а на самых настоящих христиан! И как только этот проклятый Дандоло сумел всех крестоносцев убедить? Почему мы согласились? – задавал себе вопрос каждый в этой огромной армии, но слухи о несметных сокровищах византийской столицы побеждали в итоге все сомнения.

Конечно, обеспокоенные рыцари не знали и даже не могли догадываться, зачем рядом с венецианским дожем всегда находится зеркало в дорогой оправе, зачем его слуги так умело запускают солнечные зайчики, прыгающие то по толпе внезапно убеждающихся в правоте слов Дандолы крестоносцев, то по мужественным лицам защитников Зары, решительно вышедших на бой с захватчиками, но неожиданно сложивших оружие и обратившихся в бегство, то по лицам сильных византийских солдат, крутивших огромное колесо, которое натягивало знаменитую цепь на входе в бухту Золотой Рог.

Крестоносцам была неведома таинственная и страшная сила, заставлявшая любого, слушавшего столетнего слепого старика, вдруг начинать верить каждому его слову и выполнять все его приказы. Но подсознательно все понимали: что-то здесь нечисто…

– Ну, поймите, это же адова сила! Нельзя нам на нее полагаться! – снова кричал отважный герцог Шампанский. – В конце концов, я командую одной из наших армий. Я должен решительно…

– Погоди, Тибо, – перебил герцога граф Балдуин Фландрский. – Ты только на секунду задумайся, сколько там богатств! – И Балдуин мечтательно закатил глаза под низкий потолок капитанской каюты собственной галеры.

– Эти богатства от лукавого, как вы не поймете? И стыдно нам, благородным рыцарям, их желать. Итак, господа, решено, завтра я объявлю, что моя часть армии уходит от константинопольских стен. Должен же хоть кто-то остановить этого страшного человека. – Тимбо Шампанский попытался взглянуть в глаза каждому из собравшихся, но это почему-то у него не получилось – господа аккуратно отводили глаза куда-нибудь в сторону. Кому-то хотелось ратных подвигов, кому-то – богатой наживы, кто-то мечтал о молодой наложнице, а кто-то просто боялся гнева Энрико Дандоло.

– Вы как хотите, а я завтра скажу все! – вздернул подбородок Тибо Шампанский и, не прощаясь, вышел из каюты.

…Сегодня, стоя на носу флагманской галеры прямо перед Дандоло, герцог Шампанский набирался сил для громогласного объявления своего решения всему руководству Крестового похода и настроен был по-боевому.

Тибо Шампанский еще раз оглядел высоченные стены великой крепости, своих друзей, с которыми не раз приходилось участвовать в самых разнообразных ратных переделках, бросил взгляд на уверенную фигуру венецианского дожа и решительно шагнул вперед.

Но неожиданно заговорил Дандоло.

– Друзья мои! – начал он тихо и властно. – Вот перед нами стоит город, который сегодня покорится вам, непобедимому воинству Христову. – Голос венецианского дожа стал повышаться и на третьем предложении уже звенел, как колокол. – Стены этой древней твердыни – ничто по сравнению с нашим духом, с нашей силой, с нашей верой! Женщины этого города уже ждут вас, своих героев, чтоб подарить вам свои ласки! Золото этого города просится в ваши руки, потому что, когда-то украденное у вас, оно принадлежит вам по праву! Люди этого города, погрязшие в неверии и блуде, жаждут вашего прихода для избавления от грехов и душевного исцеления! Мы принесем им исцеление! Мы сегодня войдем в этот город и раз и навсегда твердой рукой наведем там порядок! – Дандоло вскинул руку, сжатую в кулак.

Многотысячное эхо прокатилось под стенами Константинополя. Воины Четвертого крестового похода, воодушевленные словами непобедимого дожа, готовы были идти на приступ.

– Герцог Тибо Шампанский! – неожиданно проговорил Дандоло. – Что с вами происходит сегодня? Подойдите посмотрите на себя. – Дандоло призывно протянул в сторону Тибо Шампанского небольшое зеркало, которое вдруг оказалось в руке дожа.

Тибо подошел, взял зеркало в руки, посмотрел на свое отражение и отдал зеркало обратно дожу:

– Да, действительно, что-то мне сегодня не по себе, – и неуверенными шагами направился обратно к своим соратникам.

Но Энрико Дандоло уже опять повернулся к солдатам:

– Дети мои! На штурм! За святую веру! – и поднял вверх обе руки, благословляя крестоносцев на ратные подвиги.

И тотчас же все пришло в движение.

Тысячи солдат бросились на штурм города, тысячи стрел, закрыв нападавшим на мгновение солнце, полетели с крепостных стен. Зазвучали первые крики раненых, полетели огромные валуны с катапульт, с грохотом врезаясь в древние башни. От мачт венецианских галер вдруг отделились длинные прочные шесты, которые упирались прямо в крепостные стены. По этим шестам проворно ползли в сторону обороняющихся византийцев наиболее подготовленные и сильные крестоносцы, главная задача которых заключалась в том, чтобы добраться до противника и завязать с ним бой, ожидая подхода товарищей, которые пытались добраться до защитников города по приставным лестницам и веревкам.