— Прикоснись к нему, — шепчет он напротив моих губ. — Сожми его.

В этот раз меня не нужно уговаривать. Смотря ему в глаза, я обхватываю ладонью член, ощущая какой он твёрдый. Пальцами я скольжу по горячей плоти и тянусь к его губам, пытаясь завладеть сокрушительной лаской. Мне требуется ответная реакция, и для этого я проникаю своим языком в его рот, принимаюсь жадно вбирать в себя опьяняющие поцелуи. Я прикрываю в удовольствии глаза, желая сбавить напряжение и взять в свои руки весь контроль над ситуацией, но вместо этого только ещё больше завожусь. Я вхожу в раж и позволяю его рукам залезть мне под юбку. Даниэль до боли сдавливает мои ягодицы. Он чередует хватку со смачными шлепками, отчего моя кожа начинает гореть, распространяя по всему телу приятное жжение. Низменные желания руководят мною, я забываюсь и сильнее сжимаю ладонью его член, не переставая массировать ни на секунду. Даниэль издаёт одиночный стон. Он просовывает палец под мои трусики, а затем с треском рвёт их прямо на мне, доставляя резкую боль между ног. Боль сменяется мощным давлением, которое растёт внутри меня, с каждым вдохом набирая свою силу.

— Что ты так смотришь? Они тебе больше не понадобятся? — слегка отстранившись от моих губ, рвано отвечает на мой немой вопрос.

В этот момент сладостный туман в голове немного рассеивается, поскольку я вдруг различаю какой-то посторонний звук со стороны раздевалки.

— Даниэль, это уже переходит все границы. Сюда же в любую минуту могут войти, — я начинаю паниковать и пытаюсь сдержать сокрушительный натиск, но хрен там.

— И что?

Против Даниэля не сработает ни один приём, ни одна уловка не заморочит ему голову.

Игнорируя меня, он подхватывает мою ногу под колено и обвивает вокруг своей талии. Даниэль атакует меня губами, зубами вонзаясь в кожу на шее. Он языком слизывает с неё пот, а свободной рукой нашаривает изнывающую грудь. Он управляет моими желаниями и ловко дёргает за ниточки удовольствия, натягивая напряжённые нервы. Гад знает, что сделать, чтобы я сдалась. Он знает, куда надавить, чтобы я забыла обо всём на свете, кроме него самого. Я откидываю голову назад, но всё ещё пытаюсь отстоять свою шаткую позицию, а силы мои между тем с каждым его поцелуем иссякают.

— Нас же могу застукать, — постанываю я, впиваясь ногтями в его плечи.

Даниэль рычит, ведь я совсем забыла о его ране.

— Тебе ли не всё равно?

Головка его члена касается моих складок. Твёрдой плотью он задевает клитор. Лёгкое касание прошибает моё тело разрядом тока. Ему передаётся моя пульсация и он снова проводит по набухшим губкам вверх, пока в очередной раз не задевает комок нервов.

— Как я буду смотреть им в глаза? — невнятно произношу из-за прерывистого дыхания.

— Молча, — он врывается в меня одним стремительным толчком, и я вскрикиваю от боли, смешанной с удовольствием. Мне уже плевать, что кто-то может нас застукать. — Я сказал молча!

— Не могу я. Это же… О-о-о, это пиздец, — скулю я, царапая его кожу на спине.

Как раз в этот момент слышу отдалённый голос Генриха:

— Я же сказал, что здесь никого уже нет, а ты мне не верила.

— Тогда тем более, чего ты боишься? — этот скрипучий голос уже принадлежит Меган. — Мы здесь совсем одни. Ну же, милый, сделай моей киске приятно, а я сделаю приятно тебе. Или, если хочешь, можем пойти к тебе в кабинет, но здесь мы ещё ни разу не занимались сексом, так что… — слышу звук, расстёгивающейся молнии, а затем наигранные стоны Меган.

У меня не получается забыться, я не могу отвлечься от посторонних звуков, но Даниэль так вошёл во вкус, что напрочь игнорирует происходящее в соседней сауне, буквально за стеной. Он с силой впивается пальцами в мои ягодицы и подхватывает вторую ногу, удерживая меня на своих бёдрах. Он срывает с меня верх от униформы, оставляя в одном кружеве. Подняв лиф вверх, он освобождает грудь и его толчки начинают постепенно усиливаться. Даниэль облизывает соски, сжимает их своими зубами и всасывает их в себя, отчего по телу проносится дурманящая волна. Он таранит меня своим бёдрами, вышибая из горла сдавленные всхлипы. Я вынуждена впиться зубами в солёную кожу на плече Даниэля, пытаясь хоть как-то заставить его сбавить обороты. Мне невыносимо трудно держать в себе стоны, их мощь разрывает мою грудь, но он будто назло продолжает насаживать меня на свой член и истязать мою грудь, доводя до сумасшествия. Он стискивает до боли мои бёдра, и нещадно толкается в меня. Адреналин, с бешеной скоростью распространяющийся в моей крови, концентрируется внизу живота, оказывая давление на пульсирующий клитор. Влагалище начинает сокращаться в преддверии оргазма, я ощущаю, как стенки сжимают его плоть внутри.

— Забей на них, — успокаивающе шепчет он на ухо. — Забудь, что они здесь.

Я слышу, как они о чём-то перешёптываются, а затем женский голос начинает вопить, будто её режут тупым ножом, хотя на самом деле всего лишь трахают.

— Даниэль, кажется, я сейчас, — хриплю я, но он не даёт мне продолжить, накрыв мои губы в неистовом поцелуе, от которого я начисто теряю рассудок.

Даниэль проникает в меня ещё глубже. Смесь адреналина и наслаждение вынуждает меня обмякнуть в сильных мужских руках, и чувствую, как вот-вот сойду с ума. Я задохнусь от криков удовольствия, которое бьёт через край. Мне плевать, что Генрих, и тем более Меган могут услышать, как звучит мой оргазм.

— Ты слышала? Кажется, здесь кто-то есть, — неожиданно произносит Генрих.

— Да нет здесь никого, дорогой, — мурлычет Меган.

— Нет, давай лучше в кабинете доведём дело до конца, — стоит на своём Генрих.

— Чёрт, а ты ведь прав. Здесь чьи-то вещи, — наконец до сучки доходит.

— Бо-оо-же, — против воли издаю я тихий стон.

Даниэль тут же прижимает свои губы к моим, вбирая в себя неудержимые стоны. Его нисколько не заботит, что шлепки плоти о плоть разносятся по крохотному помещению. Он не задумывается над тем, чтобы на время притормозить, пока любовнички за стеной не свалят. Стиснув зубы, Даниэль сдавливает мои бёдра, вырывая из груди всхлипы, но он заглушает каждый из них, крепко удерживая меня в своих руках.

Те чувства, что я испытывала прошлой ночью, разительно отличаются, от того, что я чувствую сейчас. Если вчера я медленно, но верно сгорала в его объятиях, то теперь эта круговерть из необузданных эмоций беспощадно истязает меня, сжигая своим напалмом. Пока