— Вы говорили с ним?

— Да. Он не сказал «нет».

— Но он не сказал и «да», — возразила Фэнси, но в ее глазах сверкнула надежда. Говоря, она невольно передразнила интонации шотландца. Она достаточно хорошо знала его. Это порадовало святого отца.

— Я позволил ему думать, что это моя идея, — сказал он. — Он не верит, что вы согласитесь на это.

Ее янтарно-карие глаза расширились от удивления, и Руфус понял, что она не верила в возможность осуществления своего плана. Сейчас, когда развязка приближалась, он увидел в ее глазах смятение и страх. Он понял, какое мужество ей потребовалось, чтобы решиться на подобное предложение, сколько любви к детям и к тому, что пытался создать ее муж.

— Он прав. Я никогда не должна была заикаться об этом. Я только что похоронила мужа.

— Я знаю. Я знаю также, что вы любили своего мужа. Но подобные проблемы нередко встают перед овдовевшими женщинами в колониях, и они решают их быстрым повторным замужеством. Вы знаете, что это правда. — Он посмотрел на нее проницательным взглядом. — Фермерство — нелегкая доля, миссис Марш. Без мужчины вам не справиться.

Она нахмурилась, покосилась на конюшню, где должен был быть шотландец, и вновь посмотрела на святого отца.

— Он не испытывает ко мне никаких чувств. И я не люблю его.

— А вы любили Джона, когда выходили за него? Она слишком долго медлила с ответом, но им обоим и без слов все было ясно.

— Многие люди вступают в брак по причинам, далеким от любви, и находят счастье. — Сделав паузу, он продолжал развеивать ее сомнения: — Брак защитит и вас, и мистера Сазерленда, а также положит конец слухам, распускаемым вашим деверем.

— Защитит нас обоих?

— Да, — подтвердил Руфус. — Никто не сможет сказать, что он против воли заставил вас подписать его бумаги.

Фэнси побледнела, обдумывая его слова, потом сказала:

— Вы действительно считаете, что это не будет… неуважительно по отношению к Джону?

— Я думаю, Джон захотел бы видеть вас защищенной. Разве не для этого он купил шотландца? — Он помолчал. — Я вижу, что двое могут помочь друг другу, и нет ничего плохого и греховного в том, чтобы помочь другому человеку.

— Моя собственность после замужества будет принадлежать ему, — осторожно сказала Фэнси.

Руфус подавил улыбку. Он боялся, что у нее появятся сомнения насчет собственного предложения, но они неизбежно должны были появиться. Она должна была быть уверена. Сейчас, поговорив с ними обоими, он понял, что этот брак будет правильным делом.

— Мы можем составить документы, которые защитят ваше имущество, — объяснил он. — Но мне кажется, что Йэн Сазерленд не из тех мужчин, что ищут выгоды за счет женщин.

Выражение ее лица подсказало ему, что и она такого же мнения. Но все же, не до конца убедившись в правильности этого решения, спросила:

— Вы думаете, он согласился?

— Уверен в этом. Ради вас и детей. Фэнси бросила на него растерянный взгляд и закусила губу. Наконец она со вздохом произнесла:

— Что ж, если вы считаете, что он согласится…

* * *

О чем она думала? Она замыслила безумие. Брак — это святое. Брак не заключают просто потому, что это наиболее очевидное решение проблемы.

И зачем она только заговорила о возможности женитьбы?

Что бы сказал Джон?

Фэнси терзали сомнения. Как она может выйти замуж за Йэна Сазерленда? Она все еще чувствовала присутствие Джона в доме. Боже, даже постель еще хранила его запах. Как она могла позволить себе думать, что другой мужчина может занять его место?

И все же…

Сам Джон привел Йэна Сазерленда в их дом. Он сидел за столом, глядя на нее, и говорил о том, что надеется, что шотландец станет частью их семьи. По спине у нее пробежали мурашки при мысли, что Джон чувствовал близкую смерть, говоря с ней.

Она накладывала еду святому отцу, Йэну и детям. Ей хотелось убежать, чтобы не чувствовать на себе взгляд Йэна. Она не могла понять выражение его глаз. Может, преподобный Уинфри прав? Неужели Йэн согласится?

Паника росла в ее душе. От волнения Фэнси не могла есть. Ковыряясь ложкой в тарелке, она то и дело напоминала себе, что сама затеяла все это.

Слава богу, дети с аппетитом поглощали ужин и весело болтали со святым отцом. Наконец со стола исчезло жаркое, за ним овощи и, наконец, пирог.

Когда ужин закончился и иссякли все нейтральные темы для разговора, Фэнси обратилась к сестре:

— Фортуна, пожалуйста, поиграй с детьми во дворе.

Фортуна посмотрела на нее, на Йэна, затем на отца Уинфри. Ее глаза потемнели, и на миг в них мелькнула несвойственная Фортуне непокорность. Но она взяла Эми за руку и вывела на улицу.

Ноэль озадаченно посмотрел на взрослых и последовал за Фортуной. За ним по пятам бежал кот. Счастливчик кинулся было к Йэну, но тоже понял, что он лишний.

Отец Уинфри поднялся из-за стола и сказал:

— Думаю, вам нужно кое-что обсудить наедине.

Сцепив руки перед собой, Фэнси опустила глаза. Она не могла взглянуть на Йэна. Наконец он нарушил молчание, ставшее невыносимым:

— Миссис Марш, священник предложил мне дьявольскую сделку. Я согласился остаться на год. Но он считает, что единственный способ осуществить это — вступить с вами в брак.

В его словах не было и тени нежности, ни намека на то, что для него женитьба на ней может стать чем-то иным, кроме выгодной сделки. Он даже не назвал ее по имени. Для него она была лишь миссис Марш — чужая и далекая.

Как могла она доверить свою жизнь и жизнь своих детей человеку, о котором знала так мало? В колониях замужние женщины не имели никаких прав. Она в любом случае будет зависеть от нрава Йэна.

Видит бог, она знала худшего и лучшего из мужчин. Она доверилась человеку, который предал ее и сестру. Потом она доверилась Джону, который ни в чем не разочаровал ее.

Фэнси заставила себя поднять глаза на Йэна, сидевшего напротив. Он бесстрастно наблюдал за ней, его лицо не выражало абсолютно никаких эмоций.

Отец Уинфри явно доверял Йэну, как и Ноэль, Эми и… Фортуна. Даже животные признавали его. Почему же она отказывается поверить?

Все еще не отводя взгляда от Йэна, она задала вопрос, ответ на который должна была получить, прежде чем принимать окончательное решение:

— В Шотландии у вас… никого нет?

— Жены, вы имеете в виду? — насмешливо переспросил он. — Я бы никогда не стал двоеженцем, миссис Марш.

Фэнси закусила губу.

— Нет, я имела в виду… Я бы не хотела, чтобы вы сделали что-нибудь, что причинит боль тому, кто вам небезразличен.

В его глазах вспыхнули искры.