— О чём? — Жила опустился перед Бузуком на корточки и прошипел: — Неужели ты не видишь, что тут творится чертовщина? Гвоздь почти помер, когда я уходил. Почему он не сдох? Как оказался в колодце? — Потрясая пальцем, Жила указал на кустарник, в котором прятался Сява. — Этот дрыщ поднял ведро…

— Я не дрыщ, — промямлил Сява.

— …с камнями доверху! Ты видел это ведро? Видел камни? А дрыщ поднял его и даже не пёрнул от натуги. Я забил Шнобеля до смерти! А он ожил и приполз сюда. Теперь он болтается в петле. Как он туда залез? Как завязал узел? Он висит наискосок! Как такое возможно? Я заблудился в овраге. Как? Я видел крышу дома, спустился в овраг, иду, иду, кругом орешник, а склона, чтобы выбраться, нету. Ты видел этот овраг? Мы же по нему шли. Помнишь? В ширину тридцать шагов. А я шёл целую вечность! Звал вас, кричал во всё горло. Думал, усрусь от крика. Вы слышали? То-то и оно. Где звёзды? Где луна? Сейчас ночь или день? И что это за хрень в небе? Откуда там дым? Это место проклято, Бузук. Надо уходить. Здесь мы сдохнем.

Бузук опёрся на плечо Жилы, поднялся на ноги:

— Что думаешь, Хрипатый?

Жила разъярился:

— Это киздец, граждане зэки! Вы будто оглохли! Я говорю, что это место проклято. Говорю, что ваш хвалёный проводник спецом заманил нас сюда…

— Не мели ерунду, — вклинился Хирург. — Он тоже напуган. Если бы он знал, что тут творится…

— Знал! — проорал Жила, брызгая слюной. — Потому и привёл. Чтобы отомстить за смерть пацана. Хотел бросить нас, да я успел его покалечить.

Бузук покряхтел, потирая затылок:

— Нехило я долбанулся. Хирург, глянь. Вроде бы шишка.

Хирург провёл ладонью по ёжику седых волос:

— Слегка опухло. Голова болит?

— Кружится.

— Перед глазами мельтешит?

Бузук посмотрел по сторонам. Поморгал:

— Вроде бы нормально. — Покосился на избу. — Может, нам всё показалось?

Жила зло рассмеялся:

— Иди проверь. — Обратился к Хрипатому: — Ты со мной или как?

Поправив на плече ремень ружья, Хрипатый махнул Бузуку, мол, идём, Жила прав.

Из кустов вылез Сява:

— Айда к болоту. Там хоть вода есть.

— Дизентерией давно не болел? — спросил Хирург.

— А что?

— А то, что болотная вода — для человека яд.

— Надеюсь, пронесёт.

Хирург покивал:

— Пронесёт. Обязательно пронесёт. Поносом с кровью.

Жила застегнул до подбородка Андрюхину спортивную кофту. С опаской поглядывая на закрытую дверь, взял лежащую возле крыльца свою старенькую куртку и, заталкивая руки в рукава, отчеканил:

— Короче, так. Рисковать не будем. Пойдём в обход болота. Если склонит в сон, покимарим по очереди. Если что, соорудим шалаш и разведём костёр. Огня не будет видно, а дыма в сумерках никто не заметит.

Максим вытер о штаны вспотевшие от волнения ладони. Посмотрел на небо, напряг слух в надежде услышать гул лопастей вертолёта.

— Чё зыришь? — спросил Жила.

— Заблудимся, — сказал Максим первое, что пришло на ум.

— Ты же у нас спец, — подал голос Бузук. — Ходишь по лесу без карты. Или не спец?

Максим огрызнулся:

— Я не сова, чтобы видеть в темноте.

— Ты что-то говорил про белые ночи. Молись, чтобы это было правдой. — Бузук подтолкнул его к стене леса. — Веди.

Компания во главе с Максимом нырнула под сень деревьев.

— 26 ~

Лес и раньше не проявлял дружелюбия к непрошеным гостям, а сейчас и вовсе стал враждебным. Деревья растопырили узловатые ветки, опутанные лохмотьями лишайника. Разорвав мшистый пласт, древесные корни выперли из земли и скрутились в петли-силки. Кустарники взъерошили утыканные шипами побеги.

В прорехах крон виднелось стальное небо; оно ничуть не потемнело. Там, возле избы, дневной свет без помех лился на крышу и крыльцо, на свободное от растений пространство, и казалось, что день никогда не кончится. А здесь, в паутине зарослей, сумрак окрасил всё вокруг в мрачно-серые тона.

Боль в колене, заложенность носа и шум в голове мешали Максиму чётко мыслить. Он много лет тренировал зрительную память и умение ориентироваться на местности, но травма вытравила навыки. Максим не знал, в каком направлении идёт и где находится. Его угнетала собственная несообразительность. Он не сумел убедить преступников остаться возле избы, почему-то не придумал причину, хотя причина написана у него на лице: он нездоров. Вместо того, чтобы упрямиться и спорить, он покорно отправился на поиски несуществующей охотничьей заимки.

Максим шёл медленно. Следуя за ним, братки молчали, и только напряжённое дыхание выдавало их нервозность. Иногда Жила хватал Максима за куртку, заставляя остановиться. Все замирали, вслушиваясь в тишину. Выждав минуту-другую, брели дальше.

Хрипатый не изменял своей привычке: внезапно исчезал и так же внезапно появлялся. Всякий раз, когда зэк уходил, Максима била мелкая дрожь. Он боялся, что Хрипатый отыщет тропинку, которая выведет их из ловушки. Боялся, что он сам, того не ведая, покинул квадрат пять-два-три-ноль. Боялся услышать звук вращающихся лопастей вертолёта — как дать знак пилоту? Совершив облёт территории, пилот вряд ли сюда вернётся. Пусть отложит полёт до утра. Утро… Когда оно наступит?

Максим цеплялся за надежду, что зона по-прежнему владеет аномальной силой, которая не выпустит своих жертв. Он до рези глазах всматривался в лесную гущу, хотел первым заметить два засохших дерева, а между ними штакетник. Или разглядеть среди лиственниц очертания избы. Надо успеть повернуть в другую сторону, пока зэки не сообразили, что он водит их по кругу. Но сколько времени он сможет плутать по лесу, не вызывая у братков подозрения? Не проще ли вернуться к избе? И будь что будет. Или прямо сейчас рухнуть на землю и притвориться, что потерял сознание?

В голове роились мысли, одна бредовее другой. Максим отметал их и продолжал идти, вглядываясь в угрюмую чащобу. Им двигала единственная цель: необходимо удостовериться, что они до сих пор в зоне. Что делать дальше — он придумает потом.

— Может, перекурим? — жалобно вымолвил Сява.

— Давно пора, — согласился Бузук. Усевшись под дерево, достал из кармана спички и пачку «Мальборо».

Хрипатый, Жила и Сява расположились рядом с главарём. Расширив ноздри, шумно втянули в себя дымок сигареты.

Максим привалился плечом к стволу сосны, потёр колено.

— Сильно болит? — поинтересовался Хирург.

— Терпимо.

Хирург взглянул ему в лицо и повернулся к браткам:

— Слушайте, я, конечно, понимаю, нам всем не терпится побыстрее добраться до заимки, но если шагать без остановки, то наш проводник сковырнётся с ног.

Братки курили, передавая сигарету по кругу, и не произносили ни слова.

— Чего молчите? — не выдержал Хирург. — Я как врач заявляю,