На мониторе развернулся каркас из линий красного цвета – так схематически выглядел тоннель, когда подлодка входила в него. Изображение наложилось на белые линии – таковым было теперешнее состояние дел. Выход оказался наглухо закрыт огромной плитой обрушившегося козырька над устьем грота. Кругом виднелись набросы отколовшихся камней. Но даже подойти к каменной стене козырька не представлялось возможным, осколок величиной с грузовой автомобиль криво загораживал проток.

По лицу старпома волной пробежалась судорога.

– Результат глубинного бомбометания, – еле слышно промолвил он, – порода непрочная, выветренная, вот козырек от близкого взрыва и откололся. Чтоб его…

Командир прикусил язык, вспомнив, что слишком рано произнес фразу: «Все хорошо, что хорошо кончается». В подплаве поневоле станешь суеверным. Он, подводник с огромным опытом, один из лучших в своем деле, а иначе ему бы и не доверили командовать «Макаровым», не знал, что предпринять.

Чуть подумав, Илья Георгиевич поднес к губам микрофон переговорного устройства, включил связь со всеми отсеками. Обращение было коротким:

– Всем членам экипажа, не занятым на постах, лечь и желательно заснуть.

Что делать дальше – было непонятно, ведь «Макаров» не атомный ракетоносец, который может неделями не всплывать, а мини-субмарина. Штатное всплытие – раз в двадцать четыре часа, иначе кончится запас воздуха, и всем наступит конец. Сколько продлится необычно высокий прилив – было неизвестно. Выйти на связь с плавбазой нереально – это можно сделать только в надводном положении. А ведь субмарина может потребоваться в любой момент! Но ничего этого Макаров не произнес – и так было ясно, что из спасителей российских моряков экипаж «Макарова» сам превратился в пленников грота, наполненного водой до самого купола.

– Ситуация не настолько критическая, какой кажется. – Старпом глянул вверх, словно мог просветить взглядом титановый корпус субмарины. – Запас воздуха позволит нам продержаться сутки. Когда начнется отлив, мы сможем всплыть в гроте и выйти на связь с плавбазой. В экстренных ситуациях инструкция позволяет нам это сделать.

– А толку? – пожал плечами Морской Волк. – Пополнить запас воздуха, подзарядить батареи мы сумеем. Однако задание мы, считай, провалили. Максимум, что нам даст всплытие, – мы сможем подать сигнал бедствия, да и то сомневаюсь, что он пробьется через толщу скалы. Нам в территориальных водах этого долбаного государства российская плавбаза ничем не поможет. А местный президент с удовольствием замуровал бы нас заживо, вот его мечта частично и осуществилась. Честно говоря, выхода я пока не вижу.

Взгляды Даргеля и Макарова сошлись на прозрачной крышке, прикрывавшей замок устройства уничтожения подлодки.

– Старпом, не дыши так часто. Воздуха-то на борту в обрез, – тронул его за плечо Макаров.

– Если неприятность может случиться, то она обязательно случается, – не отрывая взгляда от поблескивающего металлом замка, произнес старпом, – бутерброд всегда падает маслом вниз.

Илья Георгиевич неторопливо спрятал висевший на шее ключ под комбинезон.

– Прилег бы и ты. С такими мыслями не стоит приступать к поиску выхода. А я пока кое-что прикину. Кажется, появилась идея.

* * *

Тишина на субмарине царила такая, что было слышно, как тикают часы на запястье у командира. На обычно залитом ярким светом центральном посту приглушенно горела лишь дежурная подсветка да мерцали мониторы. И дело было не в экономии энергии, ее бы хватило, чтобы пережидать с выключенными ходовыми двигателями не на одни сутки. Просто разряжающиеся аккумуляторы выделяют водород, что может привести к взрыву, если вовремя не обновлять воздух. Воздух – вот главная проблема, стоявшая перед командиром в данный момент.

Илья Георгиевич еще раз прошелся пальцами по клавиатуре. Мощный компьютер сейчас работал как банальный бухгалтерский калькулятор.

– И так хреново, и так… – бормотал командир, прикидывая, с какой скоростью убывает на подлодке кислород.

Старпом впервые в жизни не до конца выполнил приказ командира, он отказался покинуть центральный пост и лежал теперь на матрасе возле переходного люка. Дышал редко, но глубоко, делал вид, что спит, хотя бодрствовал.

Дело было дрянь. По всем расчетам отлив уже начался, но вода в гроте не убывала. Сонар показывал, что она по-прежнему плещется под куполом пещеры. Акустик улавливал лишь слабый звук, исходивший от обрушившегося козырька, который загораживал выход в океан. Значит, вода в лучшем случае сочилась из-под завала тонкими ручейками. Такими темпами падения уровня в гроте предстояло ждать до второго пришествия.

– Чертов выветренный камень! Съехал по скале и плотно притерся.

На матрасе заворочался старпом.

– Илья Георгиевич, давайте сменимся, – предложил он.

Воздух уже ощутимо потерял свежесть, стал спертым. Содержание углекислого газа неуклонно повышалось. Все, что произойдет в течение ближайших десяти часов, любой подводник мог предсказать со стопроцентной гарантией. В воздухе еще будет оставаться достаточное для поддержания жизни количество кислорода, но люди станут терять сознание. И все из-за повышенного содержания углекислоты и угарного газа, образующихся при дыхании. «Адмиралу Макарову» предстояло превратиться в плавающий братский титановый гроб, замурованный внутри скалистого африканского острова.

Инструкция однозначно предписывала уничтожить субмарину. С этим Макаров и не пытался спорить. Суть вопроса: с экипажем или без него? Для того чтобы повернуть ключ, достаточно и одного человека. И сделать это может только командир, ведь по морским обычаям он обязан оказаться последним человеком на борту корабля.

– Старпом, дело есть.

Николай Даргель тут же вскочил на ноги, стал возле Макарова, глянул на колонку несложных подсчетов.

– Мы замурованы здесь надежно. Надежней, чем рыба в консервной банке.

С этим нельзя было не согласиться. Старпом молча кивнул.

– Воздуха для всего экипажа осталось часов на десять-одиннадцать.

И вновь возражений не последовало.

– Тебе приходилось оказываться в подобных ситуациях раньше? – поинтересовался командир.

– Всякое бывало, но от такого бог миловал.

– А меня – нет. Не буду называть программу, по которой мы работали, но касалась она установки прослушивающих устройств на подводном кабеле в территориальных водах одного не очень дружественного нам государства. Это теперь я знаю, чем занимался наш экипаж, а тогда в курсе были только непосредственные исполнители. Когда наши водолазы в тяжелых скафандрах снимали с кабеля индукционный сканер с записывающими устройствами, а это ящик метра три длинной, нас и засекли. И сделали нам, как говорят в авиации, ковровое бомбометание, хотели заставить нас всплыть. А мы, конечно же, залегли на дно. Три дня наши акустики слушали шумы кораблей над головами. А мы соблюдали полную тишину, все выключено, никакого хождения и даже разговоров. От такого у кого хочешь, старпом, крыша поедет. Никогда не знаешь, как человек, с которым рядом часть жизни прожил, себя в такой ситуации поведет. Может и в горло вцепиться, и ножом пырнуть. А у нас на борту оружие.