– У нас не случится. Весь экипаж специально отбирался, в том числе и с помощью психологов. Проверку проходили. До сих пор дурацкие тесты из головы не выходят.

– Именно что дурацкие. Ты можешь правильно угадать, что значит клякса на листе бумаги, подсунутая тебе умником-психиатром, но внутрь черепушки никто заглянуть не сумеет. Не хочу, чтобы у нас на борту товарищи офицеры и мичманы друг на друга из-за глотка воздуха бросаться начали.

– Предлагаете уничтожить подлодку раньше, чем кончатся запасы воздуха? – по тону было понятно, что старпом уже обкатывал эту мысль и смирился с ней.

– Экипаж должен покинуть «Макаров». Помнишь место «закладки»? Оттуда есть выход на поверхность. Ребята должны спастись, доплывут, выберутся.

Николай Даргель ждал, чтобы возразить. Зная характер командира, несложно было предвидеть, что Илья Георгиевич решил остаться на субмарине один. Но вопреки ожиданию Макаров твердо произнес:

– Ты остаешься со мной.

Брови старпома удивленно взметнулись.

– Разрешите узнать…

Илья Георгиевич тут же оборвал его:

– Не разрешаю. – В голосе зазвучали металлические нотки. – Товарищ капитан третьего ранга, если вы имеете что-то против такого решения, то остаться с командиром может любой другой офицер нашего экипажа.

Уже через полчаса во всех отсеках на переборках, трубах были развешаны специальные поглощающие углекислый газ пластины. Пустые контейнеры из-под них составили в относительно свободном пятом отсеке.

…на субмарине не построишь экипаж в шеренгу для торжественного прощания. В тесном торпедном отсеке Морской Волк напутствовал каплея и мичмана. Остальные ожидали своей очереди в третьем.

– Вы покидаете наш корабль, возможно, навсегда. Если повезет и вам удастся выбраться на поверхность острова, помните, это еще половина успеха. Нам со старпомом воздуха хватит на трое суток. Ваша задача – продержаться это время незамеченными. Если по истечении трех суток «Макаров» не всплывет у острова, используя любые средства, попытайтесь добраться до Танзании и, не входя в контакты с местными властями, свяжитесь с военным атташе нашего посольства. Помните, что в любом другом случае Россия должна будет отказаться от вас. Официально нашей подлодки и вас, как ее экипажа, не существует.

Командир, пряча взгляд, пожал подводникам руки. Каплей и мичман, облаченные в гидрокостюмы и ласты, опустили маски, легли на лафет спаренного торпедно-загрузочного устройства. Баллоны со сжатым воздухом они прижимали к груди.

– С богом, – тихо проговорил Морской Волк.

Щелкнул металл, и пара синхронно вползла в торпедную трубу. Рукоять торпедно-загрузочной машинки исчезла в кулаке Макарова. Задраив внутренние заслонки, он нажал на рычаг. Двойной выстрел легкой вибрацией отозвался по отсеку. Сжатый воздух вытолкнул подводников из торпедной трубы. Теперь они находились в кромешной темноте затопленного грота. Оставалось надеяться, что баллоны с воздухом остались при них.

– Вторая пара – пошла! Третьей приготовиться, – бросил Илья Георгиевич в переговорное устройство.

Маховик запора межотсечного люка повернулся. Все проходило слаженно и без лишних вопросов. Еще на тренировках действия экипажа по экстренному всплытию через торпедные аппараты были отработаны в специальном бассейне-колонне на тренажере и благодаря настойчивости командира доведены до автоматизма.

Когда последняя пара ушла, командир «Адмирала Макарова» вытер вспотевший лоб.

– Все, старпом, – сказал он в переговорное устройство и не узнал своего голоса.

– Не знаю, поздравлять или сочувствовать? – отозвался с центрального поста Даргель.

– Да пошел ты, старпом. И без тебя тошно.

Сидя перед монитором, Макаров считал медленно удаляющиеся от субмарины силуэты подводников.

– Никого не потеряли. Грамотно движутся, – пересохшими губами произнес он и поднялся, под ногами хлюпнула вода, натекающая через уплотнитель перископа.

Капитан-лейтенанта выбросило из трубы торпедного аппарата, перевернуло, закрутило, как в центрифуге. Единственное, о чем он думал в этот момент, – не потерять баллон с воздухом. Руки намертво прижимали его к животу, зубы сжимали загубник, словно моряк собрался его откусить. Пузыри воздуха с шумом ушли вверх. Где-то рядом находился и мичман. Но где? В кромешной темноте этого было не понять. Луч прожектора, бивший с рубки «Адмирала Макарова» проходил в стороне. Под водой – ни окрикнуть, ни позвать. Каплей сдержал дыхание. Где-то рядом раздался легкий шелест пузырьков воздуха, а потом послышалось и постукивание металлом о металл – условный знак, о котором он с мичманом договорился заранее.

Еще раз сработал торпедный аппарат. Капитан-лейтенант переломил химический источник света, внутри пластиковой трубки хрустнуло стекло запаянных ампул, химические реактивы смешались. Зеленоватый мертвенный свет лишь немного рассеял темноту вокруг, зато теперь каплея могли видеть другие.

Собравшись вместе, подводники, следуя вдоль прожекторного луча, медленно поплыли к входу в тоннель.

Призрачный свет источника химического света зеленил изъеденный эрозией песчаник стен, пузырьки воздуха, выдыхаемого подводниками, переливались, серебристой цепочкой бежали по сводам. Вскоре проток стал забирать вверх. Находясь в воде, это было сложно заметить. В ней человек чувствует себя почти так, как в невесомости: понятия «верх» и «низ» весьма условны. Но помогли пузырьки, они уже не лениво перекатывались, а стремительно бежали, устремляясь к поверхности.

Первым вынырнул капитан-лейтенант. Он выплюнул загубник и, шумно вдохнув, вскарабкался на камень. Одна за другой на поверхности показывались головы его товарищей. Баллоны, ласты и маски оставили внизу. Чем выше по узкому лазу пробирались подводники, покинувшие борт «Адмирала Макарова», тем явственнее чувствовался запах океана. Наконец в неровном обрамлении провала показалось звездное небо. Огромная луна всходила из-за горизонта, заливая верхнее плато острова мертвенным светом. Над водой стлался низкий туман, так что казалось, скалы возвышаются над облаками.

Весь остров был как на ладони. Ни деревца, ни кустика – голые скалы. Мичман провел рукой по темному углублению, но вместо собравшейся после недавнего ливня воды в нем оказалась только грязь. Пористый песчаник впитывал влагу как губка.

– Да, – проговорил он, – ночью здесь еще можно высидеть, но днем, под палящим солнцем, без воды и тени…

– Там, – каплей указал на землю, – в гроте еще хуже.

Подводники замолчали, эмоциональный подъем улетучивался, надо было приспосабливаться к выживанию в новых условиях.

Первым делом выбрали место для лагеря – впадину посередине острова, там можно было укрыться от наблюдателей с кораблей.

– Что задумал наш командир?

– Кто его знает…