– Идем на всплытие, – решил Морской Волк.

Перископ был убран, заработали насосы, продувающие балластные цистерны. Как только Илья Георгиевич выбрался из люка рубки, его тотчас окружили странные звуки. Плеск волн, отраженный от сводов козырька, крошился, множился и, казалось, усиливался эхом. Будто кто-то невидимый шептал возле самого уха. Ветер свистел в многочисленных щелях между скальными отрогами. Звуки складывались в необычную музыку, она завораживала, заставляла забыть о времени и реальности.

Старпом тоже заслушался, командиру странно было видеть выражение такой возвышенной задумчивости на лице «буквоеда» и педанта – исполнителя инструкций.

– Эй, старпом, ты живой? – Голос Макарова, размноженный эхом, присоединился к природной музыке.

– Извините, задумался. – Николай Даргель повернулся к командиру.

– Словно сирены поют. – Илья Георгиевич улыбался. – Это такие наполовину женщины, наполовину птицы. Греки считали, что они своими песнями заманивают к себе мореплавателей. Такие сладкоголосые… моряки сходили с ума и бросались к ним в воду. Так что ты поосторожней, – ухмыльнулся командир, – вылавливать тебя у нас времени нет.

Субмарина медленно вползала под своды полузатопленного грота.

– Думаете, я «Одиссею» Гомера не читал? – с легкой обидой в голосе произнес Николай Даргель.

– Конечно, читал, ее и в школе проходили, правда, в курсе для внеклассного чтения. Если хочешь, могу приказать привязать тебя к нашей антенне, как когда-то Одиссея к мачте. А то, неровен час, в воду прыгнешь. Мало чего тебе в голову взбредет? Только не советую. Ты себе представь – лицо и грудь у сирен женские, а вокруг одни перья и лапы когтистые. Вот же гадость какая. Совсем не возбуждает.

По мере входа в грот звуки волн и ветра утихали, таинственный сумрак сгущался. На рубке «Макарова» вспыхнул прожектор. Его слепящий луч стал шарить по сводам.

Акустик доложил, что эсминец «Александрия» уходит из квадрата, а большой противолодочный корабль все еще остается у острова. Судя по звукам, экипаж производил ремонт.

– Значит, поверили в нашу нехитрую уловку времен Второй мировой войны. – Старпом провел ладонью по идеально выбритой щеке.

– Если во что-то хочется верить, человек и верит, – улыбнулся Макаров.

– Всего-то и делов, выбросили через торпедный аппарат порцию мазута и корабельного хлама.

– Надолго они тут не задержатся. Но и нам спешить некуда. Если что, всегда в гроте отсидеться можно. Ни один их корабль внутрь не сунется. С нашей электронной начинкой им тягаться тяжело.

Красноватый песчаник, из которого был сложен грот, казался настолько рыхлым, что оставалось удивляться, почему песок не осыпается на головы.

– Словно этот грот лопатой в сыром песке копали, – осматривал своды грота старпом. – На чем только и что держится?

– Карстовое образование, – определил Макаров, – вода за тысячелетия промыла. А не сыплется потому, что ни волны, ни ветер породу внутри грота не тревожат.

– Дождевая вода промыла? – не поверил старпом.

– И она тоже, но в основном – океаническая, она сюда заходит во время приливов и отливов. – Командир мини-подлодки указал на темные горизонтальные кольца в самых высоких местах сводов, – вот его верхние отметки.

Подлодка оказалась в просторной пещере, накрытой низким, почти сферическим куполом, по краям в ней высились узкие вертикальные скалы, виднелся сужающийся проход, ведущий в глубь острова. Дальше идти было невозможно, даже миниатюрная подлодка не могла бы проползти между скал.

– Товарищ командир, – обратился к Макарову капитан-лейтенант, тот самый, из-за которого заклинило выпускной люк второго торпедного аппарата, – разрешите исправить повреждение, произошедшее из-за допущенной мной халатности?

– Исправляй. Только это твоей вины не отменяет. По возвращении на базу тебя ждет полный «разбор полетов».

Морской Волк пошелестел надежно запечатанным в пластик планом грота. Место «закладки» было обозначено в конце этого самого узкого прохода.

– Перестарались ребята из флотского ГРУ. Мы же не в «казаки-разбойники» играем. – Командир прочертил на плане ногтем бороздку. – Могли бы и ближе закладку оставить. Сами мучались и нам попотеть придется.

– Осторожничали. Местный президент буквально с ума сошел, боится нападения с моря. Если бы его люди обнаружили «закладку», то ожидали бы нас в гроте с засадой.

– Тоже правильно. У каждого свой резон. Старпом, ты на веслах размяться не хочешь? – Макаров глянул на Даргеля.

Предложение было соблазнительным. Во время походов в подплаве члены экипажа хоть и устают, как черти, но толком размяться, дать настоящую нагрузку мышцам просто негде – не позволяет малое замкнутое пространство. А тут и до депрессии недолго.

Николай Даргель кивнул:

– Почему бы и нет.

– Туда гребешь ты, а назад за весла сяду я.

Каплей, уже облаченный в гидрокостюм, спустил на воду надувную лодку. Николай Даргель сел за весла, Морской Волк устроился на корме с громоздким фонарем. На всякий случай к комбинезонам были пристегнуты и небольшие авиационные фонарики. Легкая надувная лодка, приспособленная ходить под мотором, развернулась на воде. Старпом греб неторопливо, то и дело оборачиваясь, чтобы не ткнуть лодку носом в скалу. Прожектор, установленный на рубке «Макарова», освещал ей начало пути.

Капли, срывающиеся с мерно поднимающихся весел, серебряными колокольчиками отзывались в гроте. Прожектор мигнул, конус света медленно поплыл во влажном сумраке. Морской Волк включил ручной фонарь. Его пронзительно-белый свет осветил узкий извилистый тоннель. Своды нависали над самой головой. Грести стало неудобно, весла задевали за стены.

– Дай мне одно. – Макаров поставил фонарь на скамью, принялся отталкиваться веслом от скалы.

Работали в четыре руки, лодка продвигалась быстро и вскоре уткнулась носом в камень. Вода здесь оканчивалась, дальше шел наклонный широкий лаз, ведущий вверх. На выветренном песчанике не читалось никаких следов. Даргель провел по рыхлому камню пальцами, и на нем тут же обозначились бороздки.

– Я все понимаю, но не по воздуху же наши благодетели летали, делая «закладку». Может, там ничего и нет?

– Посмотрим.

«Закладка» в четырех водонепроницаемых чрезвычайно легких пластиковых контейнерах оказалась за выступом скалы в самой середине подъема. Дальше слабо брезжил дневной свет, на рыхлом песчанике отчетливо виднелись отпечатки рифленых подошв, следы вели вверх.

– Грамотно сделали во всех отношениях. С поверхности спускались в грот. И сухо здесь, сюда прилив не доходит.

Макаров ухватился за ручку с одной стороны ящика. Старпом взялся за вторую ручку. Оскальзываясь на постоянно осыпающихся камнях, чертыхаясь, а то и матерясь, Макаров и Даргель снесли ящики к лодке. Внезапно командир замер, взгляд его обострился.