В сопровождении Павла Андрей добрался до своей лошади. Погладив её по крупу, Андрей почувствовал, что лошадь твёрдо стоит на ногах — отдохнула. Но в том, что она будет способна везти его, Андрей совершенно не был уверен.

Коня взял под уздцы Павел. После скачки и задержания преступников Андрею неплохо было бы и пройтись пешком — тут всего-то версты три до усадьбы Сологубова.

Павел соскочил с лошади, пристроился рядом.

— Может, на моей поедете?

— Пройдусь.

— А здорово вы их. Бах! И готов!

— Чего радоваться? Живой ведь человек. Сдался — и жил бы. Сам такую дорогу выбрал.

— А не жалко?

— Я их не жалею. Мне их жертв жалко — старух тех же самых, когда у них последнюю копейку отбирают. И эту последнюю сиротскую копейку они пропьют, на девок продажных спустят. Или вот в городе у нас. Человек на лошадь с экипажем скопил, а его обокрали. Так чего мне злодеев жалеть-то? Я их давил, как клопов, и впредь давить буду. Служба у меня такая.

За разговором они незаметно добрались до поместья Кузьмы Антоновича. Андрей первым делом пистолеты зарядил, а потом уж и к Сологубову отправился.

— Всё, Кузьма Антонович! Поймали всех. И Лёньку, что из холодной сбежал, и двух других.

— Вот славно! — потёр руки довольный помещик.

— Исправник с помощниками ими сейчас занимается. В кутузку повёл. Суд у вас будет, в уезде.

— Слава богу, дошли мои молитвы! Ты мне только одно сейчас скажи — кто оборотень из моих?

— Постройте во дворе всех мужиков.

Сологубов отдал распоряжение.

Вскоре прибежал подросток.

— Готово, барин.

— Пойдёмте.

Во дворе стояли полтора десятка мужиков.

— Кто из них? — спросил помещик.

— Макар.

Сологубов вперился в одного из стоявших мужиков тяжёлым взглядом.

— Взять его!

Двое стоявших рядом мужиков тотчас схватили Макара за руки.

Кузьма Антонович подошёл к нему.

— Чего тебе, паскуда, не хватало? Я тебя кормил-поил, ты в тепле жил, и ты же меня, как Иуда, продал. К столбу его!

Мужики подтащили упирающегося Макара к вкопанному столбу и привязали. Потом разодрали на его спине рубаху.

— За провинность твою великую повелю бить тебя кнутом.

Мужики принесли кнут. Один из них поплевал на руки, отошёл на пару шагов подальше и с оттяжкой хлестнул Макара по спине. Тот вскрикнул, на спине вспух багровый рубец. Мужик взглянул на Кузьму Антоновича.

— Сколько бить?

— Пока шкура не слезет! — брезгливо бросил помещик. — Пошли, Андрей Михайлович, откушаем, что бог послал.

В доме вопли Макара слышны не были.

Андрей выпил вместе с помещиком, отдал должное то ли позднему обеду, то ли раннему ужину. Хороши оказались караси в сметане.

— Наши карасики из Мги утром выловлены. Кухарка Фрося готовит их замечательно. И с картошечкой. Полюбил я этот овощ. Ноне по весне четыре мешка посажу.

— Больше сажай, не прогадаешь. Людей своих накормишь да ещё на продажу в город свезёшь.

— А возьмут? — с сомнением спросил Сологубов.

— Возьмут! Распробовали уже.

Следующим днём Сологубов самолично вызвался отвезти Андрея в столицу. Андрей отнекивался:

— Да пусть хоть Павел сопроводит.

— Нет уж, я сам. Сам тебя сюда позвал, сам перед тобой, не знаючи дела, провинился, вот сам и отвезу.

После полудня Андрей с Кузьмой Антоновичем уже стояли на крыльце розыскной экспедиции.

Довольный исходом дела Сологубов горел желанием самолично поговорить с начальством — Лязгиным — и потому зашёл к нему в кабинет вместе с Андреем.

Поздоровавшись с начальником, Андрей доложился о прибытии после успешно проведённого дела.

— Молодец, быстро управился, — похвалил Лязгин розыскника.

— Не только быстро, но и хорошо, — вмешался Кузьма Антонович.

Он уселся на стул, не дождавшись приглашения, и, глядя на Андрея с нескрываемым восхищением, продолжил:

— Пожар в имении тушить помогал, грабителей пострелял кучу и пленных взял.

— Ну уж так прямо и кучу, — улыбнулся Лязгин.

— Ей-богу, не вру. Исправник уездный сказал. И ещё сказал — нюх у вашего человека на злодеев редкостный. Один из грабителей сбежал из узилища, так он — представляете — на следующий день нашёл его на заимке лесной.

Кузьма Антонович на мгновение перевёл дыхание:

— Погоня была с перестрелкой. У нас об этом только и говорят. Виноват я перед ним, усомнился было вначале — каюсь. Он по трактирам да пивным злодеев выискивал, а я грешным делом подумал — пьянствует, пока далеко от глаз начальства. Однако же ошибку свою и заблуждение осознал и извинился.

— Похвально.

— Не ошибся, выходит, сродственничек мой, когда сказал, что сюда обратиться надо. Истинные мастера своего дела служат.

— Других не держим, как-никак — столица.

— Благодарю покорнейше от всего сердца.

Сологубов встал и поклонился. На прощание он долго тряс руки Лязгину и Андрею. Наконец ушёл.

Привставший из кресла Лязгин вновь уселся и облегчённо вздохнул.

— Что-то утомил он меня. Ну, рассказывай по порядку.

Андрей рассказал всё, не забыв о мелочах.

— Ну что же, не без шероховатостей и накладок, но в целом — неплохо, — подвёл итог Лязгин. — Растёшь на глазах, это радует.

— А в экспедиции какие новости?

— Ловим помаленьку преступников. Громких дел нет. Сегодня отдыхай с дороги, а завтра — на службу.

Первым делом Андрей направился к Василисе. Ведь неделю не был, соскучился.

Купец с дочерью были дома. Встретили они Андрея ласково, как близкого и любимого человека.

— Садись, рассказывай, где пропадал, — прогудел Нифонт.

— Папенька, человек с дороги, устал, да и голоден небось. Покормить его надо, а вы сразу с расспросами.

— Так чего медлишь, быстрее накрывай на стол, — распорядился Нифонт.

Василиса заметалась между кухней и трапезной.

— Опять тайные дела? — спросил Нифонт.

— Да какие там тайные? В Сологубово ездил — шайка грабителей и воров там действовала, а исправник местный всё никак не мог укорот им дать. Пришлось мне ехать.

— И как успехи?

— Двоих застрелил, двоих арестовал — теперь суда ждут.