Светка поморщилась и выглянула на дорогу.

– Самое противное – что нас обманывали, – сказал я. – Явно и целенаправленно.

– Нет, – помотала головой Светка. – Не это… Нас не только обманывали, нас ещё откармливали. Я сегодня с утра в штаны с трудом влезла. Марсик, нас откармливали, ты понимаешь?

Мурашки. Они пробежали от затылка до копчика. Светка права.

– Нас для чего-то откармливали, – прошептала Светка. – Для чего?

– Откармливают обычно… – я не договорил, неприятно мне стало произносить, для чего откармливают.

– Нам надо было бежать ещё три дня назад…

– Ты же сама радовалась, – напомнил я. – Говорила, что поживём без папашки…

– То есть это я виновата?! – взбесилась Светка.

Это у неё тоже так есть: раз – и взбеленилась. Я промолчал.

– Я опять виновата, – злилась Светка. – То есть это я сюда поперлась?!

– Не будем, – попросил я. – Нам нельзя ссориться, ты понимаешь это?

Светка пнула ближайшее дерево.

– Понимаю, – согласилась она. – Понимаю, не будем. Остыл мотороллер?

Я плюнул на цилиндр. Зашипело, но не отскочило, значит, двигатель охладился.

– Едем.

Я растолкал двигатель, забрался на седло. Светка устроилась за мной. Поехали. Я гнал уже быстрее, не очень разбирая дороги, так что передняя вилка начала постукивать, а перья поверх сальников запотели маслом. Плевать, подальше от Холмов уехать – вот задача, главное, камеру не пробить, поэтому притормаживал я только перед каменистыми участками.

Дорога виляла, за мопедом поднималась пыль, Светка чихала и плевалась. У меня пыль скрипела на зубах и глаза резала, очки я не додумался купить.

Приближалась река, незаметный глазу уклон не чувствовался нами, зато чувствовался двигателем – он стал звучать веселее и легче. Навстречу нам никто до сих пор не попался, и мне это не нравилось. Получалось, что никто в Холмы не ехал и никто из них не выезжал, на дороге были только мы одни.

Если что-то случится, вряд ли кто поможет. Да, никто нам не поможет, отец далеко, мы на самом деле одни на сотни километров вокруг.

Я подумал – хорошо, что Светка со мной. Честно, я редко так думаю, потому что Светка та ещё вредина. Но теперь я был рад, что она со мной. В таком приключении всегда лучше, если кто-то рядом есть. Не так скучно.

И если по-хорошему, бежать надо было раньше. Бежать, а не лакомиться тыквенной кашкой. Хотя и вкусной.

Я держал скорость. Ехать становилось трудней – галька на дороге превратилась в булдыри, и колеса на них буквально плясали, руль трясло, мопеду не хватало демпфера.

Если повезёт, оторвёмся. Но… я в это слабо верил. Слишком просто всё получилось, купили мопед, уехали, слишком легко.

Не зря опасался.

Дорога спустилась к реке. Я затормозил.

– Понтоны сорвало, – сказала Светка. – Отлично… Этого нам только не хватало…

Понтонов не было. Был пляж на нашем берегу, и пляж на другом берегу, были бетонные блоки. А между ними вода и оборванный трос.

– Действительно сорвало, – сказал я. – Не повезло…

– Надо же! – плюнула Светка в воду. – Какое совпадение – только мы собрались уехать, как снесло понтоны!

– Автобус успел проскочить…

– Посмотри внимательней, – улыбнулась Светка.

Я посмотрел, но ничего не увидел. Песок, бетон, вода.

– Понтоны сорвало дня три уже как, – пояснила Светка. – На тросы посмотри.

На болтавшиеся в воде тросы действительно насело много сора – длинные ленты водорослей, бурая дрянь и непонятные белые нити, извивавшиеся в течении. Как белые волосы.

– Поэтому и Бела Коса, – указала Светка. – Похоже на волосы русалки. Тросы-то видишь?

Она наблюдательная, моя сестра Светка. Я бы и не подумал про тросы.

– На концы погляди, – указала пальцем Светка.

Концы тросов были обкушены. Я прекрасно знаю, как выглядит обкушенный трос. Обкушенная верёвка, канат, шпагат, у нас ведь когда-то собачка была, беспородная, но с сильными зубами. Папенька сам её откуда-то добыл, по этому качеству и назвал, само собой, достойно – Кербер, для семьи Кирюша. Кирюша перекусывал гвозди, ложки и дюралюминиевые костыли, количество перекушенных привязных верёвок, цепей и тросиков измерению не поддавалось. Когда Кирюше хотелось погулять, он пережёвывал тросик и пускался в бега. Пережёванные Кирюшей тросы выглядели именно так.

Через эту реку уже давно не перебраться. Автобус, который довёз нас обратно до Холмов… Он ждал возле понтонного моста, и, после того, как мы заглохли на полдороге, этот автобус двинулся нам навстречу. И никакой он не междугородний.

– Перегрызено, – сказала Светка. – Я бы в эту воду не совалась… Вот тебе и Бела Коса… Кажется, ты был прав. Это они.

Они. Всё понятно. Всегда они.

– Я не умею плавать, – сказала Светка. – Можно связать плот?

– Не получится, – возразил я. – Нужен топор, топора нет. Из сухих веток никакого плота не связать. Только пешком.

– Через лес?

– По-другому никак.

– А ты не думал, что это им и нужно? Чтобы мы отправились через лес?

– Кому? – тут же спросил я.

– Им. Людям из Холмов.

– В каком смысле?

– Мне кажется, что в этом замешан весь город. Они все… Им всем что-то… От нас надо.

Светка резко обернулась. И я. На дороге никого, как и прежде.

– Яма, – снова сказала Светка. – Идеальная яма, я только сейчас поняла. Одна дорога, связь не работает, вокруг лес, вокруг река. И, похоже, все жители заодно. Это как город вампиров…

– Они же не боятся света, – возразил я. – Не, не вампиры, самые обычные люди. Непонятно только, если они хотели нас убить, почему сразу…

– Потому что в больнице отлично кормят, – ответила Светка. – Потому что… Зачем они нас кормили?

Зачем.

Зачем.

– Понятно, – сказал я. – Всё, хватит болтать, пора уходить.

– Лес, – поёжилась Светка. – Ты уверен? А как же…

– Предлагаешь вернуться? – перебил я.

– Нет. Можно попробовать… вдруг повезёт.

– Вдруг повезёт.

Я толкнул «Пилот». Посильнее. Мопед съехал в воду, зашипел движком, исчез. По воде поплыло бензиновое пятно, а сразу вслед за ним ещё и масляное, и вдруг внизу, под водой, что-то случилось. Взрыв, что-то вроде – на поверхности надулся грязный пузырь, он лопнул, и на солнце всплыли грязь, и ржавые водоросли, и бордовая дрянь, похожая на сгнившую коровью шкуру с кишащими чёрными пиявками на поверхности.