— Ты в порядке? — спросил Каррик.

Она кивнула и отвернулась. Затем прошептала:

— Более или менее.

— Ты плакала?

Она пожала плечами.

— Я устроила настоящий пир жалости к самой себе, но теперь все прошло. Жизнь продолжается.

— Могу я что-нибудь сказать или сделать? Или я уже достаточно сделал и сказал?

Она посмотрела на него, на этот раз с улыбкой:

— Ты можешь быть нежным, когда захочешь.

Я никогда тебя не обижал, Глинис, — сказал он и сменил тему. — Смотри, что я нашел. — Он протянул ей ее шляпу и пальто. — Не знаю, что делать со шляпой, но пальто можно очистить. Глинис как-то сразу успокоилась и повеселела.

— Спасибо, а я думала, что потеряла их. С меня причитается.

— Вода быстро убывает. Так что мы сможем перейти поток, — сказал он и с улыбкой добавил: — Как насчет обеда и теплой постели сегодня?

— Твоей или моей?

Если бы он стоял, то грохнулся бы наземь.

— Глинис…

— Я все обдумала, Каррик. Это не то будущее, которого я ждала, но надо воспользоваться отпущенным нам временем.

Он хотел, чтобы она ни о чем не пожалела.

— Ты уверена? Ночь была ужасной, ты почти не спала. И можешь передумать, когда придешь в себя.

Она покачала головой:

— Это исключено. Может, это ты передумал, тогда скажи.

Он засмеялся, подстегнул Молана и подъехал к ней. Схватив края ее рубашки, он привлек ее к себе. Она прильнула к нему, обняла за шею, и их губы слились.

— Ты все еще считаешь, что я могу передумать? — спросил Каррик, бережно опустив Глинис в седло.

Ее глаза сияли, она, смеясь, ответила:

— Уже не считаю.

— Тогда поспешим домой. Глинис натянула поводья.

— Глинис… — Он сжал ее руку. — В моей комнате. Там кровать шире, а у двери крепкий запор.

Выйдя из конюшни, Глинис подняла голову к небу.

— Прекрасный вечер, правда?

— Если хочешь, можно поменять лошадей и вернуться в коттедж. Кроме Ихана, никто не знает, что мы вернулись.

Она засмеялась и погладила его по щеке.

— Идея соблазнительная, но еще соблазнительнее мысль о горячей ванне и чистой одежде.

— А я? Я тебя не соблазняю?

— Иногда, — поддразнила она его.

— А если я тебя поцелую, ты вспомнишь, когда именно?

— Ты забыл о приличиях, ведь мы здесь не одни. Каррик неохотно отпустил ее и, повернувшись, увидел Роберта, стоявшего в дверях кухни.

— Ты похож на привидение, Роберт. Глинис подавила смешок.

— Как дела, Роберт?

— Бог покарает вас за то, что вы взвалили на меня одного все заботы о доме. Я чувствую себя совершенно больным от этих музыкальных игр.

— Ну-ка, расскажи, — попросил Каррик, поднимаясь вслед за Глинис по ступеням. — Хорошо, что Малдун была со мной. А то ты свалил бы на нее свои заботы.

Роберт зашел в кухню, покачивая головой.

— Шторм разбудил детей, как и предсказывала мисс Малдун. Они забрались на кровать Горацио и Сараид. Мне пришлось увести Сараид в свою комнату. Пока вас не было, все дети переболели.

Он запустил пальцы в растрепанные волосы.

— У меня все перепуталось в голове. Вся прислуга слегла. Если хотите принять ванну и чего-нибудь поесть, действуйте сами. Что касается кроватей, то я даже не могу сказать, кто где спит. Кроме Сараид, которая все еще в моей комнате.

— Бедный Роберт, — произнесла Глинис, — тебе негде прилечь?

— Найду какое-нибудь место. Может быть, на сеновале. Я так устал, что мне все равно. Вам удалось отогнать стадо повыше?

— Да, — ответил Каррик, — и хорошо, что мы сумели это сделать. Вода поднималась так быстро, что мы едва успели на западное пастбище. Часть коров, наверное, унесло. Малдун решила спасти теленка и едва не погибла.

— Вы ранены? — Роберт ее внимательно оглядел.

— Я в порядке, Роберт, — заверила она его, — несколько царапин и все. Ваш кузен вытащил меня, и довольно бережно.

— Бережно? — Роберт повернулся к Каррику.

— Шторм был очень сильный, — ответил Каррик.

— Похоже, он уже выдохся. Сегодня будет спокойнее. Хотя не уверен, что еще кто-нибудь из детей не заболеет. Господи, я так измучился. — Он подавил зевок. — Вы не обидитесь, если я пойду посплю?

Глинис кивнула:

— Конечно, идите. Мы обо всем позаботимся.

— Если понадоблюсь, стучите в третье стойло справа, — сказал Роберт и вышел.

Не успел Роберт завернуть за угол, как Каррик схватил Глинис в объятия. Она засмеялась и прижалась к нему. Гладя ее плечи, он сказал:

— Думаю, было бы верхом невоспитанности потащить тебя в спальню прямо сейчас.

— Вы совершенно правы, сэр, — ответила Глинис.

Он зарылся лицом в ее волосы, поцеловал ее шею:

— Что вы предпочитаете миледи? Сначала еду, потом ванну, или наоборот?

На самом деле ей хотелось послать все к черту и остаться в его объятиях, в этих волнах тепла и неги. Но она поняла, что ей придется заняться едой, пока Каррик будет греть воду.

Каррик уже несколько раз проходил мимо гостиной, когда наконец решил заглянуть туда, чтобы проверить, как Глинис справляется с обедом. Он подошел к двери и замер на пороге. Глинис сидела на кушетке, головка Рейчел покоилась на ее коленях. Глинис отвела волосы со лба девочки и натянула ночную рубашку ей на ножки. Глядя на безмятежное лицо Глинис, Каррик почувствовал желание и даже перестал дышать. В этот момент он был готов отдать все, чтобы навеки остаться рядом с Глинис. Ему пришлось напрячься, чтобы вспомнить о своей судьбе. Он не станет трусом. Тем более на глазах у Глинис. У нее должно быть право сказать их будущему сыну, что его отец погиб с честью. Сын должен гордиться своим отцом.

Бой часов отвлек Глинис от Рейчел. Она заметила Каррика и спросила:

— Как дела наверху?

— Похоже, так же, как здесь, — ответил Каррик. — Давно она спит?

— Несколько минут. Ты выглядишь усталым.

— Ты тоже. Может, отнесем ее в спальню наверх?

Глинис покачала головой, погладила черные кудри Рейчел.

— Пусть пока поспит здесь. Она совсем слабенькая. Боюсь, нам придется повозиться с детьми, пока все не придет в норму. Думаю, тебе надо подняться наверх и немного поспать, пока здесь спокойно.

— Нет, сегодня мы проведем ночь вместе, — возразил Каррик.