Грудь будто сдавливают железные скобы. Стук сердца в ушах. А потом чистый воздух весеннего луга, меня обнимают руки Рамоны, ее ноги обвились вокруг меня, ее губы прижались к моим, будто влюбленная русалка пытается поцелуем вдохнуть жизнь в утонувшего моряка или насытить его кровь кислородом одной своей близостью.

Ой. Мы в тоннеле. Непроглядная темень, стены по обе стороны, пять метров воды между моей головой и железной решеткой, и от безумия меня спасают только такие бредни. Отвлекают меня. Это неуместно. Совсем рядом ныряльщики с гарпунами, ищут нас. А у меня тут эрекция. Язык Рамоны щупальцем поглаживает мои губы. Она возбуждена: я чувствую зуд в глубине сознания.

«Это очень плохая идея, – слышу я ее мысли. – Мы подкармливаем друг друга».

Я тону. Я ее хочу. Я тону. Я… Обратная связь. Слишком далеко – и я начинаю задыхаться, слишком близко – и я замечаю ее тело, и на чем бы я ни сосредоточился, это чувство просачивается к ней.

«Надо это прекратить».

«Спасибо, Капитан Очевидность. – Беспокойная мысль. – А как скоро Другой это заметит?»

«Он еще не готов… кажется. – Она отстраняется, пока я думаю о том, что сейчас утону. – Как думаешь, сколько мы пробыли здесь?»

«Не знаю. – Опираюсь спиной о стену тоннеля, которого не должно существовать. – Полчаса? Дольше?»

«Черт».

Я чувствую, как вертятся шестеренки ее мыслей, чувствую привкус ржавого железа. Нас будто придавливает друг к другу; этот тоннель – прореха в защитном контуре, но снаружи – почти невообразимая сила, направленная на то, чтобы заглушить все оккультные проявления – такие, как наше запутывание. И она грозит раздавить нас между бетонными стенами.

«Уже можно уходить?»

«Когда ты не мог дышать… У тебя раньше бывали приступы клаустрофобии?»

Это то, что я думаю?

«Отличный момент для такого вопроса», – огрызаюсь я, вздрагивая, и сердце у меня заходится.

«Останемся здесь или всплывем на поверхность – опасность одинаковая, – объявляет она. – Давай наверх. Медленно».

По-прежнему обнявшись, мы мало-помалу поднимаемся по каменной трубе, ощупывая стены, чтобы не напороться на выступ или стык между бетонными плитами. Чем ближе мы к поверхности, тем слабее во мне ощущение неминуемой смерти. Очень скоро мы оказываемся под крышкой люка. Я нащупываю ржавую железную преграду, пытаясь сдержать вопль, который рвется изнутри.

«Можешь ее поднять?»

«Сама? Вот черт. – Я чувствую, как она напрягается. – Помоги мне!»

Я прижимаюсь спиной к стене, ногами упираюсь в противоположную и поднимаю руки. Рамона опирается на меня и тоже давит. Крышка немного подается. Я вкладываю в следующий толчок весь свой страх. Крышка скрежещет – и поднимается.

«Поворачивай!»

Я начинаю извиваться, разворачивая прямоугольную крышку так, чтобы, когда мы ее отпустим, она не легла в пазы. В ушах гудит. Я слышу заполошные удары своего сердца. А потом вдруг мне становится нечем дышать: Рамона больше не касается меня, и завтра у меня будут болеть все мышцы – если завтра вообще наступит, – и мне не хватает кислорода, так что я в панике бью ногами воду, крышка люка соскальзывает в сторону, а я продолжаю молотить ногами, до жути медленно поднимаясь к серебристому потолку. Легкие горят огнем. А потом я уже на поверхности: выныриваю, как пробка, задыхаюсь, пытаюсь поглубже вздохнуть – как раз в тот миг, когда очередная волна перекатывается через риф и накрывает меня с головой.

Следующие несколько секунд – только безумие и боль: я хриплю, кашляю, отплевываюсь и уже снова близок к панике. Но рядом со мной в воде Рамона, она отличный пловец, так что когда я чуть-чуть прихожу в себя, я уже лежу на спине и выкашливаю бронхи, а она тащит меня за собой на мелководье, как мокрого котенка. А потом у меня под ногами оказывается песок, а ее рука обнимает меня за плечи.

– Идти можешь?

Пытаюсь заговорить, но понимаю, что это плохая мысль, и просто киваю. Краем глаза я замечаю, что она уже снова окутана чарами.

– Не оглядывайся. Лодка с ныряльщиками стоит у самого рифа, но они смотрят в море. Я думаю, у нас есть примерно две минуты, прежде чем они проверят свои оккультные датчики и снова тебя найдут. Есть на твоем фантастическом телефоне что-то вроде дымовой завесы?

Думай, быстро думай. Я пытаюсь вспомнить, что я на него загрузил, вспоминаю визуальный блок, который поставил на машину, и снова киваю. Я не уверен, что это сработает, но других вариантов у нас нет.

– О’кей. – Мы уже бредем по пояс в воде. – Наше полотенце вон там. Можешь бежать?

– Полотенце… – хриплю я и снова захожусь кашлем.

– Беги, обезьяныш!

Она берет меня за руку и тащит вперед. В этот момент у меня в груди возникает странное ощущение: Рамона начинает кашлять, зато мне становится намного лучше. В следующий миг уже я тащу ее на берег по колено в воде у самого пляжа, а солнце обжигает мне плечи. Я чувствую себя ужасно уязвимым, будто у меня на спине нарисована крупная мишень. Подстилка лежит совсем рядом, чуть выше по берегу. Рамона спотыкается и падает. Я обхватываю ее за талию, помогаю встать, а потом мы выбираемся на берег.

Полотенце. Плавки. Обычные туристические манатки.

– Это наши?

Она кивает, хватая ртом воздух. Я вдруг понимаю: она наглоталась воды за меня. Роюсь под полотенцем и вытаскиваю герметично закрытый мешочек. Дрожащими пальцами открываю его и выхватываю свой смартфон. Проклятая железка загружается будто полчаса, я жду – и вижу, как рядом с лодкой у рифа на поверхности воды возникают головы ныряльщиков. Они довольно далеко, но у нас нет времени…

О! Блокнот!

– Ложись на подстилку. Сделай вид, что загораешь, – приказываю я.

Я щурюсь, глядя на крошечный экран, прикрываю его ладонью от солнца, чтобы разглядеть схему. Контур, мне нужен подходящий контур. Но мы же на пляже, верно? Песок пористый. И где-то в полуметре под нами лежит слой электропроводящего солончака. А значит…

Я присаживаюсь и начинаю пальцами рисовать контур на песке. До самой воды мне добираться не нужно, достаточно системным образом снизить сопротивление изолирующего песка сверху. Ныряльщики забираются обратно в лодку, когда я заканчиваю чертить основной контур и добавляю необходимые терминали. Телефон, телефон… Проклятый девайс ушел в режим сна! Я собираюсь ткнуть пальцем в экран, когда понимаю, что у меня на руках песок. Вот дурак. Вытираю ладони о полотенце у бедра Рамоны, бужу «Трео» и нажимаю кнопку загрузки. А потом сажусь рядом с Рамоной и жду, чтобы проверить, стали ли мы невидимыми.

Примерно полчаса спустя ныряльщики сдаются. Лодка разворачивается, взбивая пену мотором, и медленно обходит мыс. И это хорошо, потому что солнцезащитного крема у нас нет, и у меня уже зудят плечи и грудь.