– Ничего! – твердо ответил несчастный и отвернулся от старого рыцаря, так дружески отнесшегося к нему.

Сэр де Во окончательно убедился, что ему не удастся ничего сделать, и вышел из палатки. Он удивлялся, почему его так растрогала судьба этого молодого шотландца.

«Ведь в Англии мы считаем их своими кровными врагами, – размышлял он, – ну, а здесь, в Палестине, относимся к ним как к родным братьям».

То был не ум ее, бесспорно, Она была обыкновенной женщиной, И все ее остроумие Было только женской болтовней.

Песня

Королева Беренгария, дочь короля Наваррского, супруга Ричарда, славилась своей красотой. Густые белокурые волосы красиво обрамляли ее нежное личико. Ей было лишь двадцать, не больше, но выглядела она еще моложе. Она была весела и шаловлива, как птичка. Вместе с тем в ее характере было и своенравие, которое ей охотно прощали за ее молодость. Каждому было приятно исполнять прихоти этого красивого ребенка-королевы. Она любила, чтобы ей воздавали почести, и они приводили ее в наилучшее настроение. Но, как все деспоты, она вела себя так, что чем больше ей угождали, тем больше власти и своенравия она проявляла.

Бывало, подчас ей становилось скучно, желания были все исполнены, и тогда она притворялась нездоровой. Лекари ломали головы, чтобы определить эту странную болезнь, которая называется просто капризом красивой избалованной женщины. Несчастные придворные дамы напрягали все свое воображение, чтобы развлечь чем-нибудь забавным больную королеву. Они придумывали новые забавы, новые туалеты, злословили, сплетничали, одним словом, делали все возможное, и в конце концов их старания не пропадали даром: королева выздоравливала. Самым занимательным развлечением у них было подшутить над какой-нибудь дамой из их кружка. Королеве никогда не приходило в голову, что подобные проказы и шалости не приличествуют ее титулу. Она слишком полагалась на любовь своего мужа, на его могущество и на возможность в избытке вознаградить тех, кто служил мишенью для ее шалостей и насмешек. Она напоминала молодого львенка, свободно резвящегося в пустыне: он не понимает, что, играя, больно царапает когтями более слабых.

Королева Беренгария страстно любила своего мужа, но боялась его вспыльчивого и высокомерного характера. Ричард очень часто беседовал с Эдит Плантагенет, но это внимание мужа к другой не особенно тревожило ее, она сознавала, что ее великий супруг считает свою родственницу более разумной и более серьезной, чем его прелестная жена, но его предпочтение не шло дальше. Беренгария, со своей стороны, очень просто и мило обходилась с Эдит, и о ненависти к ней не могло быть и речи. Королева была так самонадеянна, что ей и в голову не приходило ревновать своего мужа. Но как бы там ни было, придворные дамы скоро заметили, что пикантные остроты в адрес леди Эдит очень быстро излечивают королеву от ее несносных припадков болезни. Они обрадовались этому открытию, и их воображение быстро заработало в нужном направлении.

Леди Эдит была сиротой. Как и английский король, она происходила из знаменитого рода Плантагенетов. Ричард предоставил ей многие привилегии, обеспечивающие первые места при королевском дворе среди придворных дам. Никто из придворных, однако, не знал, в каком именно родстве находились Ричард и Эдит. Она приехала со своей матерью Элеонорой в Мессину в то время, когда там находился Ричард, готовившийся вступить в брак с прекрасной Беренгарией. Король назначил Эдит в свиту молодой королевы, причем всегда обходился со своей родственницей замечательно, приветливо и ласково. Королева тоже, как мы уже говорили, привыкла к ней, хотя подчас позволяла себе по отношению к ней не вполне деликатные выходки.

Долго придворные дамы, окружавшие Беренгарию, в леди Эдит не могли найти ничего предосудительного, чтобы хорошенько осмеять ее. Они слегка потешались над ее небрежным костюмом, некрасивой прической и только, а для их острых язычков этого было слишком мало. Безмолвная преданность молодой леди со стороны рыцаря Спящего Барса не ускользнула от их зоркого внимания и дала богатый материал для ядовитого злословия. Вскоре некоторые придворные дамы отправились с королевой в паломничество, в Энгадди на богомолье, по совету Тирского архиепископа, чтобы помолиться о здоровье заболевшего короля. Одна дама из свиты королевы заметила, что молодой рыцарь не только питает любовь к прекрасной леди, но и пользуется взаимностью с ее стороны. Эта интересная новость сейчас же была передана любопытной королеве, а затем разошлась по всему кругу придворных дам. Королева возвращалась с богомолья веселая и счастливая: она узнала интересную новость, о которой можно будет поболтать долгими свободными вечерами, а кроме того, получила в подарок от свергнутой королевы Иерусалима двух безобразных карликов. Когда они все еще были в Энгадди, королеве захотелось подшутить над сэром Кеннетом. Однако шутка не удалась: когда рыцарь был один в храме, по приказанию королевы туда привели двух несчастных уродцев, совершенно неожиданно для него, а он равнодушно глянул на них и продолжал свою молитву. Вторая же шутка, которую позволила себе королева, повлекла за собой крайне печальные последствия.

Когда сэр Кеннет ночью ушел из шатра Беренгарии и все дамы снова собрались вместе, королева довольно грубо посмеивалась над скромностью и степенностью Эдит, которую, конечно же, до глубины души оскорбляли подобные сцены. Наконец это наскучило королеве, и она принялась насмехаться над некрасивым покроем одежды шотландского рыцаря, над его скромностью, а особенно – над его бедностью. Эдит больше не выдержала и, огорченная, ушла в свою комнату.

Рано утром горничная леди Эдит прибежала ей сообщить, что знамя похищено и рыцарь, его охранявший, исчез в неизвестном направлении. Эдит сейчас же бросилась в спальню королевы, разбудила ее и стала просить немедленно отправиться к королю и постараться предотвратить все ужасные последствия своей необдуманной шутки.

Королева испугалась и тут же стала обвинять в совершенном поступке всех окружающих, принялась утешать Эдит, приводила массу каких-то бессмысленных доказательств, заверяла, что все окончится благополучно, так как знамя – это просто кусок шелковой материи, прибитой к палке. Королева была уверена, что пропажа знамени не вызовет никаких тяжелых последствий.

– Если даже, – добавила она, – рыцарь и сидит уже в темнице по приказанию короля, то я всегда могу настоять на том, чтобы его выпустили на свободу, пусть только гнев мужа несколько утихнет.

Долго еще ораторствовала королева со свойственным ей легкомыслием, тщетно стараясь успокоить Эдит. Она хотела разговором отвлечь и свое внимание от ужасных картин, которые рисовались в ее воображении, она теперь жестоко раскаивалась в своей необдуманной выходке. В это время в спальню быстро вошла одна из приближенных дам королевы. Смертельный ужас выражало ее бледное лицо. Взглянув на нее, Эдит чуть не упала без чувств, но громадным усилием воли заставила себя сохранить внешнее спокойствие.

– Государыня, я умоляю вас спасти ему жизнь, вы одна можете благотворно повлиять на короля, он простит его ради вас, если только не поздно, – умоляла Эдит прерывавшимся от волнения голосом.