за вымпел, Самнер переходил на сторону "Янкиз". В один год он даже перешел на сторону "Тампа-Бэй". Когда дело доходило до драки, победа брала верх над верностью).

На следующее утро гостиная Самнера напоминала уменьшенную декорацию для фильма компании Paramount с видеосъемкой, переводчиком и адвокатами противной стороны. Чтобы свести к минимуму количество зрителей, от каждой стороны присутствовало только по одному адвокату - Видал от Самнера и О'Доннел от Херцера. По сравнению с предыдущей репетицией Самнер выглядел усталым, бледным и исхудавшим.

Обеспокоенный Видал позвонил Клигеру из дома и сообщил, что Самнер совсем не спал накануне. Ему было трудно сосредоточиться. Но откладывать дачу показаний было уже поздно.

Допрос О'Доннелла начался в 11:55.

"Доброе утро, сэр. Я Пирс О'Доннелл, адвокат Мануэлы Херцер. Для меня большая честь познакомиться с вами. Как вы сегодня поживаете?"

"Отлично. Я в порядке", - ответил Самнер.

"Я хочу задать вам несколько вопросов. Кто такая Мануэла Херцер?"

Самнер не ответил.

Переводчик предложил ему переспросить и говорить медленнее.

"Кто такая Мануэла Херцер?" O'Donnell repeated.

" She is ... ", - начал Самнер, затем сделал паузу. "Manuela is a fucking bitch."

Дальше все пошло по накатанной. Долгожданные показания закончились через восемнадцать минут.

 

ЭПИЗОД 7.

"Современная история любви"

 

6 мая в бетонном монолите Высшего суда Лос-Анджелеса, расположенного недалеко от шоссе № 10 в центре Лос-Анджелеса, открылось судебное разбирательство по делу In re: Advance Health Care Directive of Sumner M. Redstone. В ходе процесса ожесточенные соперники оказались в одном зале: Герцер - в консервативном черном пиджаке, приталенном платье и на высоких каблуках; Шари - в сером костюме под розовой блузкой. Рядом с ней находился ее сын Брэндон, одетый в черный свитер.

Вступительные речи были наполнены высокой риторикой и литературными аллюзиями. Пирс О'Доннелл начал свое выступление с "просьбы" к суду "защитить Самнера Редстоуна в сумерках его жизни, наполненной испытаниями, триумфами и трагедиями, щедростью и олимпийскими достижениями". Он продолжил: " Это современная история любви" между Самнером и Херцер. "Эта связь между этими двумя человеческими существами была скреплена в лучшие и худшие времена их жизни. Однако, ваша честь, вы увидите, как в мгновение ока, буквально за 48 часов, 17 лет дружбы испарились, связь была разорвана, их любовь была саботирована, а Мануэла была исключена из жизни Самнер", оставив ее "опустошенной и безутешной". Ее "вторая половинка была вырвана из ее жизни". В заключение О'Доннел сказал: "Самнер попросил Мануэлу заботиться о нем. Он просил ее защищать его и быть рядом с ним до самого конца. Мануэла взяла с него обещание, что выполнит его просьбу, и это, сэр, единственная причина, по которой она находится в суде".

Роб Клигер предположил, что у Герцер вполне могли быть и менее благородные причины, по которым она оказалась в суде: " Единственными людьми, на которых произошедшее в тот день повлияло в денежном отношении, были г-жа Герцер и ее живая союзница Керин Редстоун.

" Г-жа Херцер и г-жа Холланд эмоционально издевались над г-ном Редстоуном, они говорили ему, что его семья не любит его, они говорили ему, что его семья никогда не звонит и не приходит к нему, в то же время блокируя звонки от семьи, не позволяя семье посещать его", - продолжил Клигер. " Они говорили ему, что только они любят его, и если он не даст им то, что они хотят, то умрет в одиночестве. Классическое эмоциональное насилие".

Теперь, когда Герцер уехал, в его жизнь вернулась семья. Он выходит на прогулки за пределы дома. Вы узнаете от врачей, что у него все хорошо". Хотя Самнер, как утверждается, страдал серьезными нарушениями речи, он был " человеком, у которого не было проблем с пониманием, человеком, который знает, что происходит, знает, чего он хочет, тем Самнером Редстоуном, который всегда был рядом", - утверждает Клигер.

Судья Коуэн освободил зал суда для воспроизведения видеозаписи показаний Самнера. О'Доннел, Клигер и другие адвокаты, конечно, знали, что их ждет. Тем не менее, видеть и слышать его тягостные показания - совсем другое дело. При первом же описании Самнером Херцер как "чертовой суки" в зале раздался вздох.

" Как давно вы знакомы с Мануэлой Херцер?" О'Доннел продолжил видеозапись, не обращая внимания на вспышку Самнера.

"Годы. Много лет".

"Мануэла когда-нибудь жила здесь, в вашем доме?"

"Да."

"Как долго она проживала в вашем доме?"

"Около года".

После того как Самнер не смогла сказать, какие это были годы, О'Доннел спросил, почему она ушла.

"Я ее выгнал".

Самнер снова затруднился сказать, когда это произошло, и О'Доннелл сдался и продолжил.

"Когда Мануэла была здесь, она помогала вам с медицинским обслуживанием?"

"Да."

"Чем она тебе помогла?"

Самнер молчал. Затем он повторил: "Мануэла - чертова сука".

О'Доннелл задал вопрос еще раз, но Самнер не смог ответить, даже после того, как переводчик попытался помочь. Не ответил он и на вопрос О'Доннелла о его фамилии до того, как он сменил ее на Редстоун.

Самнер был более общителен, когда ему показали фотографию, на которой он и Герцер запечатлены вместе на премьере фильма Paramount.

" Когда примерно была сделана фотография?"

"Какая разница?"

"Вы встречались с Мануэлой, когда была сделана фотография?"

"Да."

"Вы в какой-то момент влюбились в Мануэлу?"

"Да."

"Как долго вы встречались с Мануэлой?"

"Я не знаю".

О'Доннелл сменил тему.

"Господин Редстоун, Мануэла украла у вас деньги?"

"Да."

"Сколько денег у тебя украла Мануэла?"

Самнер не ответил, даже когда его попросили указать на цифру на графике.

"Ты когда-нибудь говорил, что Мануэла - любовь всей твоей жизни?"

"Да."

"Ты все еще любишь ее?"

"Нет."

" Когда Мануэла уходила из вашего дома, вы когда-нибудь сталкивались с ней, чтобы сказать ей, почему вы заставляете ее покинуть ваш дом?"

"Нет."

"Почему бы и нет?"

"Потому что она чертова сука".

У О'Доннела больше не было вопросов. Он был уверен, что доказал некомпетентность Самнера. Он даже не мог вспомнить свое имя.

Несомненно, благодаря практическим занятиям Самнер выглядел более внятным и раскованным, хотя и не менее нецензурным, когда Видал проводил допрос свидетелей.

" Господин Редстоун, почему вы выгнали Мануэлу из своего дома?"

"Она мне солгала".

"О чем она тебе солгала?"

"О доступности Терри и письме Сидни".

"Господин Редстоун, как вы теперь относитесь к Мануэле?"

"Я ее ненавижу. Чертова сука".

"Хотите ли вы, чтобы Мануэла принимала за вас решения о медицинском обслуживании?"

"Нет."

"Если вы не в состоянии, г-н Редстоун, кого бы