– А мясо рыбье откуда? – спросил Петр Иванович. – Кушали они красиво, это понятно. Дальше рассказывай.

– Дальше – еще интереснее. Тот, что ближе ко мне стоял, вдруг дернулся и как подпрыгнул на всех четырех. Голова вверх из воды, а на шее – рыбина. Тонны полторы, зубастая. Не очень большая по сравнению с динозавром. Как только на воздухе оказалась, сразу отвалилась. Ворочалась на песке, подпрыгивала – в воду старалась попасть.

– Тонны полторы… ничего себе, – сказал я. – Не окунек какой-нибудь. Поди поскачи, когда вес как у бегемота.

– Это да. Тем временем динозавры убрались куда подальше. Я жердиной рыбину и добил. Потом сидел, вырезал ножом филе. Нож коротковат для этого дела.

– Надо же, получается, они паслись так, – заключил Проша и добавил тихо, глядя в джунгли, в сторону моря:

– Головы суют. И пасутся. В море. Кому расскажи, засмеют.

– А в Плутонии они в воде жили. Вроде как им тяжело было по суше ходить. – Костя не спорил, скорее вспоминал любимую книгу.

– То художественная литература, – лекторским голосом ответил Прохор.

Алексей добавил:

– Забыл я сказать этой покусанной парочке, что им тяжело по пляжу ходить. Так и удрали непросвещенные.

Мы поржали и вдруг поняли, как же хочется рыбки. Стали наперебой предлагать помощь Петру Ивановичу, который под интересный разговор уже нарезал один из кусков тонкими пластами и прикидывал, как удобней раскладывать их на его жарительном камне.

Заводить двигатели каждый раз, когда надо передвинуть машину на пару десятков метров, – не выбор. Топлива сожжем столько, что не на чем взлетать будет. Оставалось одно – тянуть. Это впятером и не по бетонной полосе, а по пружинистой сырой подстилке. Даже если разгрузить все, что можно, и то получалось двадцать пять тонн на трех колесах. Хорошо хоть, не в гору, да не против ветра.

После обеда собрались попробовать, пока мы только расчищали и утаптывали землю прямо перед дутиками, чтобы с места тронуться легче было. Привязали канат из парашютных строп – Проша долго считал, прикидывал и объявил, что одна стропа не выдержит, надо вместе складывать. Кто бы сомневался – одна стропа и двух человек не выдержит, для того их на парашюте и двадцать восемь. А Петр Иванович посоветовал не складывать, а сплетать – так прочнее. Почему прочнее, он не знал, но уверен был в этом стопроцентно.

– Да вы сами когда-нибудь видели веревку, чтоб не сплетена? – настаивал он. – Делов-то, девке косу заплести – не ленитесь, зробим как надо!

Прав он, наверное, так и сделали, пустив на стропы один из немецких парашютов – оставшихся от того, порезанного Прошей на рубашку, никак не хватало. Сплели и вдвойне выиграли – тянуть толстую плетенку сподручнее, чем тонкую стропу дергать.

– Что, бурлаки, взялись! – радостно объявил Костя и даже попытался запеть «Дубинушку».

Затянул со всей дури и затих. Не получилось, ни слуха у него, ни голоса.

Навалились мы изо всех сил. Поначалу пошло, потом назад потянуло, будто мы «ланкастер» из ямы тащим, а он обратно скатывается. Из незаметной такой ямы. Но нет, оказалось, стоял как вкопанный. Это канат наш растягивался и пружинил. Не получилось с первого раза ни певца из радиста, ни бурлаков из экипажа.

Неунывающий Проша тут же объявил:

– Архимед, слышали, Землю обещал рычагом перевернуть.

Я даже удивился, что он про слово «обещал» вспомнил. С него сталось бы и «переворачивал» сказать. А Петр Иванович тихо повторил:

– Землю. А у нас «ланкастер», – и совсем шепотом:

– Всего лишь.

Проша с Алексеем отправились искать подходящую лесину. Удаляясь, физик непрерывно бормотал про длину плеча и коэффициент усиления. Мы же вернулись в лагерь – всякие мелкие дела поделать, время не терять.

Рычаг штурман с физиком нашли отличный, срубили и даже ошкурили – так хвататься удобнее. Бороздки прорезали – чтобы стропы не соскальзывали. И получилась из этого занятная картинка. Стоим мы впятером, готовые подналечь изо всех сил. И рычаг есть, и самолет подцепить запросто. Только во что лесину нашу упирать? Вспахивает жердина рыхлый грунт, камни выворачивает или скользит по ним, крошит. Пни все поблизости мы же сами предусмотрительно убрали.

Да и с ними… не так часто они торчали, чтобы в каждом месте подходящее дерево для упора нашлось. Со словами: «Вот и Архимеду точки опоры не хватало!» – Проша опустил дальний конец лесины в зеленую поросль.

Я объявил, как говорят в театре, творческий перерыв. Думать. Крутилось что-то в голове, и казалось, рычаг с этим «чем-то» связан. Но там, в голове, отрывки из обрывков… Посидели. Ребята разговаривали, но я и не слушал, вспоминал, да путного не выдумывалось, только гипотенуза с биссектрисой и Пифагоровы штаны. Через полчаса сдался:

– Алексей, учебную программу про рычаг не забыл? Если он не помнит, то, может, и никто не вспомнит.

Проша, мне кажется, скорее сам изобретет, чем выученное повторит.

– Не много, но помню. Если серьезно, то смутно, да и трояк я тогда получил. Сначала люди придумали палку-копалку, потом рычаг, потом колесо и лук со стрелами…

На подмогу пришел Костя:

– Мне на экзамене этот билет попался, про простейшие механизмы. Там было про рычаг, колесо и блок.

Вот оно! Мысль уцепилась и понеслась. Блок, конечно, блок! Точней, не блок, он усилие только в два раза увеличивает, а полиспаст. Как я сразу не сообразил? Да и остальные чего зевали – все видели, чем в мастерских двигатели с кронштейнов вытягивают. Надо строить полиспаст.

Вроде бы все просто – несколько колес с желобками, пять или шесть штук нам хватить должно. Но как их, колеса эти, смастерить? На «ланкастере» ничего подобного не найти. Выручил Петр Иваныч.

– Мы, – объяснил он, – в селе, когда круглое что сделать надо было, колодец пересохший использовали. С соседями собрались, ворот обновили, а колодец взял да и пересох. Так мы приладились на нем деревяшки точить. Один ручку крутит, а другой ножом режет там, где раньше цепь наматывалась. Потом уже – в мастерских – токарный станок видел, похоже работает.

Галюченко ворот и соорудил. Выбрали полено подходящее, закрепили, да и начали по очереди ножом скрести. Один ручку крутит, другой в упоре нож держит. Упор простенький – перекладина, но много ли нам надо, чтобы по дереву желобки резать. Вот только времени ушло уйма – три дня мастерили, хорошо хоть, нашлось, из чего оси сделать металлические, на них все усилие, подручные материалы вряд ли способны такое выдержать…

Наконец сгородили полиспаст и понесли его на просеку. Впереди шагал Проша, считавший своим долгом побыстрее определить, к какому дереву мы устройство привяжем. Выглядело оно, прямо скажем, не как верх инженерной мысли, а скорее как обычное корявое бревно с прорезями. К нему предполагалось вязать все части, включая и нас, и «ланкастер». И тянуть, тянуть. Но главенствовали, конечно, разложенные на травке шесть блоков со сплетенными стропами, которые и должны были делать работу.