– За джинсы. – Лу поцеловал меня в щеку.

Столько знакомых на вечеринке! Обожаю чувство, когда вокруг знакомые лица и все разговоры начинаются и заканчиваются одной фразой: «Попозже расскажу, когда суматоха немного утрясется», поскольку очередной гость уже пробирается через толпу, чтобы поздороваться.

Следующий мартини я выпила под веселую болтовню с Питером, старым другом из обувного отдела «Барнис», затем еще рюмку за беседой с новыми клиентами из киноагентства. К одиннадцати я уютно устроилась на плече Кейт, а та, в свою очередь, прислонилась к плечу мужа. Ллойд уснул посреди криков, поздравлений и общей сдобренной алкоголем неразберихи.

– Мне пора ехать, – простонала я. – Надо забрать Персик из клиники.

– Ты так волновалась весь день, – закивала Кейт.

– Да, я ужасно за нее переживаю.

– Алекс. Я хочу задать тебе один вопрос.

– Конечно спрашивай.

– Как ты со всем справляешься?

– С чем?

– Как ты строишь свою жизнь? – серьезно спросила Кейт. – Я ничего не умею, даже подобрать одежду. А ты справляешься со всем без усилий. Сегодня я впервые увидела, как ты нервничаешь.

– Без усилий? – Я ушам своим не верила. – Ты смеешься? Мне все дается с трудом. Каждое утро я просыпаюсь в тревоге, что ничего не получится. Двадцати четырех часов не хватает, чтобы все переделать.

– Значит, ты умеешь скрывать эмоции. Ты же работала в обувном отделе «Барнис», а сейчас ведешь собственный бизнес. Как люди умудряются начинать с нуля? Я даже придумать не могу, чем бы мне хотелось заниматься.

Я открыла было рот, но потом задумалась.

– Не знаю. Наверное, когда начинаешь понимать, что никто за тебя не постарается, приходится добиваться всего самостоятельно.

– Получается, что людьми движет страх?

– Частично да. – Но тут я поняла, что неправа. – Хотя нет, страх тут ни при чем. Нас мотивирует нечто большее. Мне кажется, это стремление стать лучше. Не будем вдаваться в философию, но если задуматься, скорее всего, нас подгоняет желание никогда больше не просыпаться в тревоге.

– Значит, все же страх.

– Нет, это что-то большее. Осознание, что стараешься в полную силу, выкладываешься по максимуму.

– А тебе чего-то не хватает в жизни?

– Ты смеешься? Мне всего не хватает.

– Что значит «всего»?

– Понятия не имею. Но я обязательно разберусь и поделюсь с тобой.

– Только вчера мы с Ллойдом удивлялись, почему ты не найдешь себе достойного парня. У тебя были с кем-нибудь серьезные отношения?

– Были. – Я приготовилась рассказать о помолвке с Чарльзом, но затем решила не вдаваться в подробности. – Но тогда я была к ним не готова. К сожалению, мы встретились в неподходящее время.

– А сейчас ты готова?

И снова мне пришлось задуматься над ответом.

– Если честно, не знаю. Да, наверное, наступил момент, когда я сумею поддерживать с кем-то длительные отношения. Но я не смогу ужиться с мужчиной, если он не позволит мне думать собственной головой. Я еще столько не успела сделать.

– Тут я тебя понимаю.

Кейт подтолкнула Ллойда – тот крепко спал, положив голову ей на колени.

– Жаль, у меня нет для тебя подходящей пары, – вздохнула она.

– Все придет со временем.

– За это я тобой и восхищаюсь.

– Не думаю, что есть чем восхищаться.

– Ты знаешь, чего ты стоишь, Алекс. – Кейт положила руки мне на плечи. – Просто ты многого не замечаешь.

Настало время уйти с вечеринки, но я чувствовала, что слишком пьяна, чтобы сесть за руль. С утра первым делом придется вернуть пляжный топ в «Барнис», но сегодня я хотела забрать Персик из клиники.

– Мадам, у вас есть парковочный билет? – спросил охранник на стоянке у бара.

И тут к тротуару подъехало такси. Даже сквозь алкоголь я удивилась странному совпадению. В Лос-Анджелесе такси не появляются по мановению волшебной палочки. Их надо вызывать заранее.

– Такси нужно? – спросила женщина за рулем с плохо прокрашенными темными волосами.

– Да, но мне надо сделать небольшой крюк.

Я села в такси и попросила охранника оставить машину на парковке до завтра.

– Трудный денек выдался? – спросила водитель.

– Я даже не заметила, как пролетело время.

– Лучшие дни все такие, – заявила она.

И не поспоришь.

Мы заехали в ветлечебницу. Персик все еще не пришла в себя после обезболивающего. Дома я положила ее на одну половину кровати, а сама забралась на другую, не снимая одежду (вы помните, почему я радовалась, что не стала переодеваться перед сном).

Засыпая, я думала о разговоре с Кейт. Во-первых, жена Ллойда сошла с ума. Ну что она нашла во мне такого, чего я сама не замечала? И почему я не способна наконец-то успокоиться? С точки зрения Кейт, моя жизнь превосходна; с моей – она переполнена глупым стремлением к совершенству, хотя я до сих пор не представляю, в чем именно и как.

Забавно, но сейчас я согласна с Кейт – жизнь была прекрасна. Что, к чертям собачьим, я пыталась доказать? И почему не могла трезво оценить прожитые годы и гордиться ими?

Из беспомощной девочки, не знающей, что творит, я превратилась в женщину, которая сама прокладывает себе путь в этом (или том) мире.

Видимо, так часто случается – мы не замечаем хорошего, пока вечеринка не подойдет к концу. Я нашла отличных друзей и интересную работу. Мне нравилось, как идет моя жизнь. Почему я этого не понимала?

– Надо познакомиться с каким-нибудь парнем.

С этой мыслью я заснула – по крайней мере, больше ничего не помню.

В четыре утра меня разбудило повизгивание Персик. Она скулила у кровати минут сорок, дожидаясь, пока я встану и выведу ее на прогулку. Мне до сих пор стыдно. Персик чудесная, преданная собака. Но даже ради нее я не сразу заставила себя вынырнуть из безмятежного сна, хотя и понимала, что бедняга сдерживается из последних сил.

Естественно, я вывела ее. Рада, что опять не стала переодеваться. Прохладный ночной воздух освежал лицо, я наслаждалась пребыванием на улице. Возможно, я еще не протрезвела – хотя вряд ли, – но меня охватил безудержный восторг от мысли, что мы с Персик единственные прохожие. Все вокруг еще спали, и город принадлежал только нам. Ни одна машина не прошуршала по дороге, пока мы возвращались домой по бульвару Фэйрфакс. И да, запор у Персик наконец-то прошел.

– Тебе лучше, девочка моя? – Я наклонилась, чтобы взять собаку на руки.

Вот и все. Последние слова по дороге домой, когда я хотела обнять на радостях Персик. Сверкнули фары, из темноты вылетел «мини-купер».