– Молодой дурачок. Ведет себя как последний осел, – произнес Годольфин, но тут же одернул себя: – Простите мои слова, – добавил он. – Не следовало мне затрагивать эту тему. Как я понимаю, вы с ним помолвлены? Тогда лучше было промолчать.

Годольфин смотрел на Фрэнсис с нескрываемым интересом в темных глазах, и она подумала, как часто люди в моменты стресса отмечают ничего не значащие детали, например что белки глаз все еще оставались желтыми после перенесенной путешественником лихорадки.

Стоило Годольфину вспомнить о ее помолвке, и в нем вновь пробудилась волна энергии.

– Вам тоже следует сознавать, что вы занимаетесь самообманом, – заявил он. – Вы еще слишком молоды и не разбираетесь в таких вещах. Любовь – чувство, легко овладевающее каждым, но на самом деле под ней скрывается пустота. Стоит вам прожить со своим Филдом достаточно долго, как он наскучит вам до слез. Он ведь художник. А все живописцы окружены романтическим ореолом, но в сущности, если познакомиться с ними поближе, они не более чем простаки, склонные к бродячему образу жизни и до крайности обидчивые. Да еще и непрактичные. Взять, например, этот его безумный побег. Чего он так перепугался? Против него у полиции нет ни единой улики, никаких доказательств. И хорошо, что вы избавились от него. Я не жду от вас немедленного согласия с моим мнением, но рано или поздно вы придете к такому же выводу. Вы же разумная девушка. И опять-таки, как я уже говорил, взгляните на любовь в общем виде. Я познал ее. Прекрасное ощущение, пока продолжается, но оно быстро исчезает. И это самое главное, о чем следует помнить. Ты любишь всем сердцем несколько лет, но потом бросаешь на предмет своей любви взгляд со стороны, и он предстает перед тобой в ином свете.

Фрэнсис глубоко вздохнула. Столь пламенная речь из уст знаменитой личности дохнула на нее горячим жаром печи. У нее закружилась голова, подкатила тошнота к горлу. Годольфин пересел в другое кресло, поближе к ней, и, предвидя, что он готовит новую атаку, она невольно подалась назад. Причем Годольфин не питал к ней недобрых чувств, но идея настолько овладела им, что в своей обычной манере он собирался донести ее до Фрэнсис в полной мере.

– Если бы только ему хватило здравого смысла остаться, – продолжил он. – Допустим, дошло бы даже до суда. Разве вы не встали бы на его защиту? Или я? Филлида и старая леди? Разумеется, мы все поддержали бы его, пусть только для спасения собственной репутации. Человек уравновешенный понял бы это.

Фрэнсис готова была разрыдаться. Его слова наводили ужас, и она поднялась, с трудом дыша. Но стоило ей повернуться к выходу, как дверь открылась и появилась мисс Дорсет, которая вела за собой Доротею. Обе женщины выглядели изможденными и неопрятными. Мисс Дорсет производила впечатление человека не столько нуждавшегося в смене одежды и в правильной шнуровке туфель, сколько в душевном покое.

– Я заставила ее спуститься вниз, – сообщила она. – Ей обязательно нужно что-то съесть, иначе она не выдержит. Норрис сказал, здесь есть свежий кофе.

– Конечно. – Фрэнсис подставила для старой женщины кресло.

– Я не должна была спускаться сюда, – проворчала Доротея, с неохотой берясь за чашку, – но миссис Айвори задремала, а миссис Сэндерсон пообещала побыть с ней. Ну и ночка нам выдалась! Вряд ли она вообще сомкнула глаза хотя бы на минуту, и мне с трудом удавалось не позволить ей выходить из комнаты. Все это убьет ее. Я ей сказала: вы ведете себя как непослушный ребенок, а не как достойная пожилая леди. Она вбила себе в голову какую-то мысль. И потому так взбудоражена. Мне померещилось, что она сейчас же выскочит из постели, когда полицейский спросил, могла ли воспользоваться дверью в стенном шкафу мисс Дорсет.

Фрэнсис и Годольфин посмотрела на нее, и мисс Дорсет покраснела.

– Инспектор считает, что лучше не выходить на улицу, – сказала верная секретарша. – Толпа только и ждет появления женщины.

Фрэнсис выпрямилась в кресле:

– Вы имеете в виду меня?

Мисс Дорсет положила ладонь на ее руку.

– Но ведь это мистер Филд сбежал, – мягко промолвила она. – Поймите, эти люди не умеют думать. Их увлекает любое событие. Не обращайте на них внимания. Все утрясется, поверьте. Я только что узнала новости. Мистера Мейрика отпустили из карантина, и он уже на пути сюда. Вылетел сегодня утром, приедет к нам около четырех часов. Я чуть не расплакалась, прочитав сообщение. Бог услышал наши молитвы.

Она с таким счастливым видом поделилась своим известием, что присутствующие обменялись скептическими взглядами. А Доротея бесхитростно высказала вслух то, о чем все подумали:

– Я буду очень рада снова увидеться с ним, но вот только не знаю, что он сможет сделать, бедняга. Теперь уже никто не сможет ничего поделать, если хотите знать мое мнение.

– У нас, по крайней мере, появится человек, который посоветует, как нам быть дальше, – слова мисс Дорсет прозвучали так, словно лично ей больше ничего и не требовалось.

Ее вера в Мейрика была настолько несокрушимой, что, вопреки скептицизму, приободрились все, и атмосфера стала менее тягостной. Но стоило раздаться громкому стуку в дверь, как всеобщий страх вернулся.

Появился Бриди собственной персоной. Он тоже провел ночь без сна и не успел побриться, но, если не считать серой щетины вокруг подбородка, в остальном он выглядел как всегда подтянутым. Все почувствовали разочарование, когда Бриди с порога не сказал им вообще ничего, но принял из рук Фрэнсис чашку кофе с такой радостной благодарностью, что ей показалось – только за этим он и пришел сюда. Его присутствие заставило женщин замолчать, зато Годольфин ухватился за возможность задать интересовавшие его вопросы:

– Есть какие-то новости по поводу Филда?

– Нет. Пока нам не известно ничего нового об этом глупом молодом человеке. – Инспектор пребывал в благостном настроении, а его голос с северным акцентом только всех встревожил своим дружелюбием.

– Как вы считаете, вам удастся поймать его?

– Естественно. Здесь не может быть никаких сомнений. Это всего лишь вопрос времени. Сбежать от нас никому не под силу. Меня куда больше тревожат журналисты. Поистине, их наглости нет предела. Одного мы только что отловили на крыше вашего дома. Но с ним не оказалось молодой леди, чтобы помочь улизнуть от нас. – Бриди рассмеялся, глядя на Фрэнсис. – Где ваша хозяйка? – вдруг громко спросил он у Доротеи.

– Она у себя с миссис Сэндерсон, сэр.

– Вот оно как? Впрочем, она всегда была разумной старушкой. Хотя иногда…

Бриди замолчал, потому что дверь приоткрылась и в образовавшуюся щель просунул голову инспектор Уитерс. Его лицо выражало живейшее любопытство.

– Там у входа ждет молодой человек, который утверждает, что ему необходимо срочно встретиться с мистером Годольфином по важному делу, – сообщил он. – Речь идет о жизни и смерти, так он изволил выразиться, – добавил Уитерс с ноткой подозрительности в голосе.

– Неужели? – Годольфин взялся за трость и поднялся из-за стола. – Кто это может быть? О чем еще он вам рассказал?