Экипаж лодки береговой охраны, судя по всему, состоял из трех человек. Один из них в отличие от двух других, как ни странно, был одет в штатское. Именно он первым поднялся на борт яхты и сейчас разговаривал с семьей. Он опрашивал их в течение почти часа.

Возможно, он был полицейским. Может быть, даже одним из следователей, которые занимались расследованиями убийств, и он вполне мог быть коллегой той женщины-следователя Ирен Лильи, которая терроризировала его последние несколько дней, что было для него еще одной проблемой.

Поначалу он полагал, что она вполне могла постучать к нему в дверь, когда случайно проходила мимо, и скоро она сдастся и оставит его в покое.

Но когда она стала приходить несколько раз в день и настойчиво звонить в его дверь, а иногда делала это несколько минут кряду, то стало очевидно, что это не та проблема, которая решится сама собой, а когда вчера днем она с целой оперативной группой ворвалась к нему и занялась обыском квартиры, он был застигнут врасплох и едва успел спрятаться.

Это не было досадным совпадением. Он явно был под подозрением.

Им удалось не только выяснить, где он живет. Они умудрились подобраться к нему так близко, что, должно быть, поняли, что его следующий удар будет нанесен здесь, в проливе Эресунн. Как еще можно объяснить то, что они так быстро оказались на месте?

То, что береговая охрана прибыла на вызов, он еще мог понять. Папаша, конечно же, позвонил им после того, как он упал за борт. Но как там оказалась полиция?

У него не было ответа на этот вопрос, и в общем-то это не имело значения. Несмотря ни на что, он выполнит это задание. Возможно, это будет нелегко. Но с чего он взял, что должно быть легко? Простые и легкие задания обычно еще и скучные, и достаточно бессмысленные. Вспоминая то, что было сделано, он пришел к выводу, что его всегда интересовало самое трудное и на грани возможного. Как в тот раз, когда он, будучи ребенком, совершил невозможное и сбежал из дома с двумя копилками, добрался до самого парка развлечений «Тиволи» в Копенгагене и наслаждался там лучшим днем в своей жизни.

Теперь же он лежал здесь, в темноте, и мог наблюдать через бинокль ночного видения, как отдавали швартовы, после чего обе лодки начали двигаться в разных направлениях.

Ожидание закончилось, и он наконец почувствовал, что снова бодр и полон сил. Даже мощный, но все более отдаленный гул двигателей звучал в его ушах как музыка.

Еще больше его радовало то, что никто из членов семьи, похоже, не покинул яхту. Все трое стояли в кокпите обнявшись и махали удаляющейся лодке, словно в сказочном фильме со счастливым концом, когда начинались титры.

Совершенно не подозревая, что сказка только началась.

Как и облака на голубом небе, темные ночные волны могли принять практически любую форму, нужно было только долго стоять и смотреть на них. Все они были более или менее одинаковые, но все же совершенно разные, и в его бинокле они сливались воедино в бесконечном количестве сочетаний различных оттенков черного и блестящего стального серого.

В каком-то смысле он должен был почувствовать облегчение. Все члены семьи, с которой он, по иронии судьбы, уже встречался и разговаривал всего несколько дней назад, были живы и отделались только шоком. За это они должны были благодарить гик, который ударил Милвоха, после чего тот потерял сознание, и отец семейства выбросил нападавшего за борт. Удача, безусловно, была на их стороне, без нее их кругосветное путешествие могло закончиться совсем по-другому.

И все же он чувствовал что угодно, только не спокойствие. Он нисколько не страдал морской болезнью, но все его нутро бунтовало. Каждая клеточка его тела ревела сиреной, сигнализируя свой протест против того, чтобы сейчас повернуть назад к городу и оставить пострадавших одних на яхте.

Он предложил им все возможные варианты: сотрудники береговой охраны могли сопроводить их до Хельсингборга, а он сам готов был остаться на борту до захода в ближайший порт. Но мужчина отверг все его предложения. В свою очередь, он свято обещал взять курс на Хальмстад и заверил, что они обязательно посетят психолога, прежде чем продолжат путь в направлении Гетеборга.

Отец семейства вообще рассуждал удивительно здраво, учитывая то, чему он только что подвергся. То же самое касалось его жены, которая умудрилась проспать все случившееся на борту. Но они, конечно, переживали сильнейший шок, это было совершенно ясно. Особенно мальчик, который сидел в объятиях матери на протяжении всего их разговора и смотрел прямо в темноту, как будто ожидал, что в любой момент Милвох может возникнуть откуда-то из морских глубин.

Такой сценарий казался крайне маловероятным. По словам ребят из береговой охраны, все указывало на то, что он утонул и его тело будет найдено где-нибудь на побережье Дании или Швеции в ближайшие дни. Если только оно не попало под винт какого-нибудь из проходящих мимо кораблей.

Большинство людей восприняло бы это как хорошие новости. Сам же он чувствовал обратное. Не только потому, что был против смертной казни, но и потому, что, как ни крути, с их стороны это было значительным поражением. Они сделали все возможное, но, по сути, не справились со своей задачей, и в конце концов природа вмешалась в ход событий и сама стала вершить правосудие.

Более того, у них никогда не будет шанса допросить его, чтобы наконец узнать, что же стояло за всем этим безумием. В каком-то смысле это было, пожалуй, хуже всего остального. Это был триумф бессмысленности, ведь ответом на вопрос «почему?» было только понимание того, что все на самом деле зависело от игральных костей.

По словам мальчика, Милвох и на этот раз бросал кости. По-видимому, выпала пятерка. Но что это означало, они не знали и, как теперь оказалось, уже никогда и не узнают. Факт настолько мрачный и удручающий, что ему не хотелось об этом думать.

Может быть, поэтому он и увидел то, что так хотел увидеть. Иллюзию, основанную на принятии желаемого за действительное, но без малейшей привязки к реальности. И все же невозможно было отрицать то, что посреди ночных волн в нескольких сотнях метров от их судна он увидел что-то, напоминавшее темную надувную лодку.

— Стой! — крикнул он и поспешил к рубке. — Вы должны остановиться и включить один из прожекторов!

— И почему мы должны это сделать? — спросил один из сотрудников береговой охраны.

— Кажется, я увидел надувную лодку.

— Кажется? Вообще-то уже…

— Просто сделайте то, что я прошу! — перебил его Фабиан. — Пока мы не отплыли слишком далеко!

Мужчина глубоко вздохнул и повернулся к напарнику, который после того, как в течение нескольких секунд поглаживал усы, в конце концов снизил обороты двигателя и включил один из прожекторов, который словно пушка выстрелил ярким светом прямо в темное море.

Фабиан взялся за прожектор и направил его туда, где только что видел лодку. К сожалению, он не увидел ничего, кроме волн, которые бились друг о друга, то сливаясь воедино, то вновь расходясь в разные стороны.