– Вы имеете в виду девушку, которая недавно вас посещала? Или есть еще кто-то?

– Какое это имеет значение? – поморщился Борцов. – Она узнала о моей связи с одной женщиной… девушкой. И стала нагло меня шантажировать. Небось наслушалась разговоров этой мерзкой Клары… Я даже слышал знакомые интонации, когда Юля интересовалась: «А что по этому поводу скажет ваша жена?»

– Она требовала денег?

– Да. И можете поверить, больших денег. Уж точно не на мороженое.

– Сколько вы ей заплатили?

– В общей сложности сто тысяч. И она требовала еще! Я объяснил, что мне их просто негде взять. Зарплата у меня невелика, и понадобится время… А она сказала – ее это не волнует. И знаете, что я понял в тот момент? Дело даже не в деньгах… хотя, конечно, в них тоже. Какая девчонка откажет себе в удовольствии болтаться по магазинам, скупая все подряд? Но главное было – чувство превосходства. Главное – власть. Она понимала: я ничего не могу сделать, я полностью от нее завишу. И ей это нравилось. В баре я сказал ей, что денег больше не дам. Она стала угрожать. Я понял, что больше не могу, не желаю пресмыкаться перед этой негодяйкой. И я сказал: пусть все расскажет моей жене. Возможно, я лишусь всего, что имею, что ж… Со мной останется мое достоинство, мой талант, наконец. А это не так уж мало. Взамен я пообещал все рассказать ее родителям. Это ее ужасно разозлило. И знаете, что она заявила? В этом случае она скажет им, что я ее изнасиловал. Вот здесь, в этом кабинете, после занятий. Я был уверен, она вполне способна на это. Представляете мое положение? Мы расстались, так ни о чем и не договорившись. Я каждое мгновение ждал какой-нибудь гнусной выходки с ее стороны, но ничего не происходило. Она как будто забыла обо мне. Мы ни разу больше не встречались, и когда она не явилась в ресторан, я решил – это из-за меня. Может, испугалась, что я действительно расскажу ее родителям. Все-таки она еще ребенок. Ну, а когда она не явилась домой… Я хотел идти в полицию. Действительно хотел, потому что понимал: если она это проделала со мной, могут быть и другие, и кто-то из этих других – ее убийца. Понимаете? Если они не будут знать, что она за человек… какая она дрянь на самом деле, следствие пойдет совсем другим путем.

– Что же помешало? – спросил Владан, когда Борцов замолчал.

– Струсил, – пожал плечами он. – Знаете, я люблю свою жену. Вы можете вдоволь потешаться над этим, но так оно и есть. Уверен, вам успели наболтать, что я женился из желания получить какие-то блага… На самом деле моя жена – умный, добрый, интеллигентный человек с прекрасным вкусом, тонко чувствующий поэзию. Она уникальный собеседник, можно сказать, энциклопедических знаний. Я безмерно ее уважаю и люблю. Вы спросите, почему тогда в моей жизни возникают другие женщины?

– Вот именно, – влезла я, а Владан сказал с серьезной миной:

– Мне можете не рассказывать.

Но Борцову требовалось выговориться, и он продолжил с театральным вздохом:

– Я поэт. Поэт нуждается в обновлении, в новых, неизведанных чувствах. В эмоциях, бурных и страстных.

– Ты поняла? – повернулся ко мне Владан. – Подозреваю, во всем этом нуждаются не только поэты.

– Ага, – кивнула я с ухмылкой. – Но и куча мужиков, которые просто любят шляться.

Борцов поперхнулся, как видно, мои слова ранили его чуткую душу, но мне на это было наплевать.

– Я только хочу, чтобы моя жена была счастлива, – закончил он.

– В таком случае вам бы лучше с девушками завязать, – не удержалась я.

– В полицию вы не пошли, – кивнул Владан, которого вопросы морали, похоже, в тот момент совсем не волновали.

– Не пошел. Я думал о своей жене, о том, как она это переживет. Вокруг нее столько завистников, которые будут рады все извратить, втоптать в грязь… Я был просто обязан избавить ее от этого.

– Подобные желания как раз и толкают людей на убийства, – не без яда заметила я.

Борцов взглянул на меня с возмущением, скорее всего, тут же включив в список отвратительных девиц.

– Кстати, да, – с серьезным видом кивнул Владан.

– Мы вряд ли поймем друг друга, – с достоинством произнес Борцов, но тут же сдулся. – Я не убивал ее, мне такое даже в голову не приходило. Преступление губит талант, если вы этого не знали, почитайте «Моцарта и Сальери».

– А там точно об этом? – с сонным видом уточнил Владан, чем окончательно лишил Борцова желания и дальше ораторствовать.

– Я непричастен к ее смерти и не знаю ничего, что помогло бы вам в расследовании, то есть рассказал все чистосердечно и просил бы вас хранить мой рассказ в тайне. Не ради меня, а ради ни в чем не повинного человека.

– Это кого? – вскинул голову Владан.

– Моей жены.

– Ясно. Ради вашей жены будем стараться.

В этот момент дверь открылась и в кабинет робко заглянула девица в очках.

– Здравствуйте, Геннадий Викторович, – промямлила она. – Я рано пришла?

– Вы вовремя, – усмехнулся Владан, поднимаясь. – Спасибо за содержательную беседу, – повернулся он к Борцову и направился к двери.

Девушка посторонилась, глядя на нас с заметным беспокойством. Я последовала за своим боссом, но вновь не удержалась и, повернувшись к Борцову, сказала:

– Завязали бы вы с девицами, если уж так супругу любите!

Физиономия его гневно вспыхнула, он что-то промычал в ответ, но я уже к тому моменту была в коридоре.

– Мерзкий тип, – сказала я.

– Обыкновенный, – пожал плечами Владан.

– Но вряд ли он ее убил. К тому же алиби…

– Алиби мы проверим. А вот в том, что он убийца, и я сомневаюсь. Юля от него вроде бы отстала, если не врет. Просто отстала, испугавшись, что в самом деле о ее художествах родителям расскажет, или нашла себе другую игрушку?

– Он сказал, что заплатил сто тысяч. А мать обнаружила гораздо большую сумму.

– Вот-вот. Вопрос: откуда взялись эти денежки?

– Может, она и Тихонова шантажировала? Если уж знала о его связи с Катей?

– С Тихоновым побеседуем, – кивнул Владан. – Я бы еще Кузьминым занялся.

– Кузьминым? – удивилась я.

– У которого офис в Костерином переулке.

– Но… Кузьмин-то здесь при чем?

– Пока не знаю. Однако зачем-то она в тот вечер отправилась в переулок. Что или кого надеялась увидеть?

– Ты хочешь сказать… – начала я, но Владан перебил:

– Не хочу, потому что ничего, кроме смутных подозрений, у меня нет. Зато есть, то есть была, девица, склонная к авантюрам весьма опасного свойства. Возможно, Борцов прав, и ей не столько деньги были важны, сколько желание заставить взрослого дядю подергаться. Если она проделала это один раз, могла попытаться и во второй, и в третий. Пока не нарвалась.