– У вас насквозь антинаучная, лукавая книга. Вы берёте некую идею и подвёрстываете под неё цитаты из писателей, потом трактуете их в нужном вам смысле. Но так можно написать и множество других книг с совершенно противоположным посылом.

– Но ведь метод Юрия Платоновича работает! – вдруг смело вступила ещё одна дама, в серой кофточке, с серыми же волосами, похожая на старую, вёрткую мышку.

– Работает. – Афанасьич даже не повернул голову в её сторону.

– Вот видите! – загалдели в зале.

На лбу у Платоныча медленно разглаживались морщины.

– Работает, но это – манипулятивный эффект. Такая книга годится для быдла, образованцев. Ваш анализ ущербен, неадекватен исторической реальности. А она нам говорит следующее: без русской культуры невозможно было бы утверждение нынешнего православно-чекистского нацизма!

«Ух ты!» – Ольга от таких откровений аж вздрогнула.

– Позвольте! – вскочила мышка. – Я от сегодняшнего режима не в восторге, я его критик, но нацизм… Не слишком ли сильно сказано? Юрий Платонович нигде не пишет про нацизм, заметьте! – Мышка устремила свою речь к Ольге. – Я – соратница автора книги, мы работаем вместе, я его давняя поклонница, его таланта учёного, интерпретатора. Грубые политические ярлыки ни к чему! Мы живём в свободной стране…

Поднял шум-гам – все говорили одновременно:

– Либо империя и все рабы, либо личность – и свобода.

– Как будто в империи можно запретить думать.

– У вас порочная методология.

– Россия уже не так литературоцентрична, как прежде.

– Умирание искусства происходит во всех сферах.

– Русская культура не приемлет личности.

– А вы-то сами себя личностью считаете?

– Поэзия – жанр русской философии.

– У либерализма должны быть культурные основания.

– Иначе у него нет шансов в России.

«А Машуня сейчас, поди, в шашнях, – с грустью подумала Ольга. – Предательница, специально заманила, чтоб с Сашуней повидаться. А меня бросила на амбразуры, на защиту православно-чекистского нацизма. Вечер какой чумовой! И мебель крушили, и „скорую“ чуть не пришлось вызывать, теперь вот до политики дошли. Надо закруглять этот шабаш, а то ещё посадят! За экстремизм и самозванство; не посмотрят, что хлестаковщина на Руси – привычное дело!..»

– Товарищи! – возгласила она от стола с провизией. – Мы все – люди из советского прошлого, поэтому я к вам так обращаюсь. – Зал обескураженно стих. – Вот, Александр Михеевич, – она ласково улыбнулась Мальману, – много о социалистическом соревновании писал, – она ляпнула наугад, но по тому, как смешался Мальман, поняла, что попала в точку. – Накал дискуссии высок, но мы существенно нарушили регламент. Пять минут, и я выключаю свет!

– Спасибо за понимание, – уважительно прохрипел в её сторону Семён Афанасьевич. – Я заканчиваю. В современной реальности происходит следующее. Первое: становление и утверждение путинского православного-чекистского нацизма – я настаиваю на этом определении! Второе. Обесчеловечивание нежизнеспособного русского социума. Третье. Реальность русского империализма, который, как море разливанное, захлестнул всю Россию. И ваши герои, Юрий Платонович, которых вы нынче так усиленно воспевали: Пушкин, Гоголь, Лермонтов, Чехов, Достоевский, – да, они являются олицетворением русской культуры. Но именно они – певцы махрового национализма, они – творцы нынешней империи, столпы, на которых держится милитаристская идеология режима! А вы им приписываете либерализм, европейскую культуру! Их не толковать надо…

– …а читать и перечитывать! – вклинилась в распалённый монолог Афанасьича Ольга. Она уже переместилась в центр зала, к Платонычу, и всем своим видом показывала, что «продолжения банкета» не будет. – Какой замечательный, жизнеутверждающий финал нашего собрания! – Ольга почувствовала, что входит во вкус роли и что её «несёт». – Какой величественный гимн русской классике мы сегодня услышали от Семёна Афанасьевича! Пушкин говорил: «Друзья мои, прекрасен наш союз!» Иными словами – все люди братья. Как поётся в известной песне, «как здорово, что все мы здесь сегодня собрались». Но, к сожалению, мы сильно выбились из графика и чая-кофе не будет. Расходимся! До новых встреч! Пожалуйста, не забывайте вещи!

Смятый напором Ольги, Семён Афанасьевич обескураженно молчал. Народ задвигал стульям, и, кряхтя и переговариваясь, потянулся к выходу. Платоныч предлагал розы (впрочем, не очень настойчиво) Артуровне, та пунцовела, как восьмиклассница, и неуверенно отказывалась: «Сегодня ваш праздник, мне неловко». Дама, похожая на мышку, складывая продукты с чайного стола в сумку, озабоченно поглядывала на препирающуюся пару. «Уж не Зоинька ли это? Та самая, что цветы подарила! – догадалась Ольга. – О, тут ещё и любовная линия проклёвывается!»

Платоныч стоял с розами в руке и метался взглядом от Артуровны к Зоиньке. Видно было, что ему жаль отдавать такие чудесные цветы. В конце концов, помявшись возле букета, Артуровна ушла несолоно хлебавши.

«Зато шейка бедра целая!» – мысленно утешила её Ольга.

– Я так волновалась за тебя, Юра! – Зоинька сияла, Платоныч растроганно улыбался.

Влюблённые, после шумных прощаний и благодарений Ольге, подхватив сумки, покинули поле интеллектуального боя.

В зале остался один Семён Афанасьевич – грузный и сумрачный.

– А вы домой собираетесь? – бодро, с фальшивой вежливостью в голосе осведомилась Ольга.

Старик поднял крупную голову. Белый ежик его поник и будто стал реже, глаза – больные, с мутной поволокой.

– Я, когда шел сюда, – засипел он, – уже знал, что́ скажу и что будет скандал, драка. И я думал: мы поорём, поспорим, а после, как в прошлые времена, закатимся куда-нибудь в ресторан, посидеть, выпить…

«Чёрт старый! Одной ногой в могиле, а туда же – к увеселениям!» – подумала Ольга.

– Вы мне такси вызовите, пожалуйста. – Афанасьевич совсем сник, сдулся. – Только подешевле, если можно. Я вижу плоховато, не могу номер набрать.

«Доперестраивался! – мстительно укорила его Ольга. – Остался один, никому ненужный… Даже толерантный Платоныч тебя кинул. Променял соратника на бабу с розами!»

Наконец, дело закончено: интеллект-центр поставлен на сигнализацию, стальная дверь захлопнута, Афанасьевич посажен в такси к водителю-узбеку.

Ольга, шагая в метро, читает эсэмэску от Машуни: «Привет от Сашули! Мы счастливы!!!»

На ступенях подземного перехода сухонькая старушка-нищенка в детском голубом пальтишке поёт высоким, благостным голоском, возведя очи горе:

– «Все прошло, все умчалося, в невозвратную да-а-аль, ничего не осталося, лишь тоска да печаль…»

Как познакомиться с хорошим мужчиной для серьёзных отношений? Вопрос, можно сказать, судьбоносный, и ответы на него – разные.