Его лихорадочная активность казалась ей какой-то неестественной. Бенджамин Воски – как мираж, до него не добраться. Берлен погнала в дорогу мечта. Что-то глубоко личное. Рано или поздно она узнает, что именно. Мимо проплыла вереница поросших деревьями холмов, окутанных туманом. Слева виднелся серый монолит моря и расплывчатый горизонт.

– Зимний туман?

– Скорее, дым от заводов, которые работают на полную катушку за горной цепью, отделяющей Гонконг от континентального Китая, – заметил Берлен.

Лола где-то читала, что “Гонконг” значит “Благоухающая гавань”. Какая насмешка! Кто бы мог подумать, что обдуваемый морскими ветрами город может быть таким же загрязненным, как город, зажатый в тесной долине?

– Думаю, все имеют право на промышленную революцию.

– На Западе она произошла давным-давно. Но с тех пор, Лола, мы научились делать производство менее грязным. Технологии всем известны, китайцам остается только их применить.

– Что же им мешает?

– Эпидемия.

Заинтересовавшись, она повернулась к нему.

– Все начинается с чиновника, берущего взятку у предпринимателя, которому не терпится произвести товар при минимальных затратах. Число получивших на лапу должностных лиц растет в геометрической прогрессии. Так быстро, что государство не способно положить этому конец.

– Ты преувеличиваешь. Я где-то читала, что китайцы всерьез взялись решать эту проблему.

– Тем лучше.

Такси выехало из туннеля, и перед ними возник город. Или, по крайней мере, один из его округов – Коулун, расположенный в материковой части, напротив острова Гонконг. Такси скользило между высокими узкими небоскребами, окутанными серой дымкой. Сразу за мечетью им улыбнулась с невероятно длинного рекламного панно Ванесса Паради в цветастом платье.

Гостиница располагалась на боковой улочке. В облезлом домике, зажатом между двумя торговыми центрами. Берлен заплатил шоферу и отнес обе их сумки к стойке портье. Поговорил на беглом английском с администратором, предложил Лоле отдохнуть, пока он будет охотиться на Воски. Она запротестовала. В самолете она хорошо выспалась, только приведет себя в порядок и будет в боевой готовности.

Номер напоминал плохо проветренный шкаф, тонкие стены пропускали почти весь уличный шум, а двойные шторы, висевшие здесь, вероятно, с Первой опиумной войны, благоухали жареными креветками. Лола торопливо помылась под прерывистой струйкой воды в душе, явно предназначенной для карликов, и спустилась вниз, где ее ждал Берлен.

– Извини, до роскоши далеко.

– Мне все равно, дворец это или нет. Ты меня предупредил, и вообще мы не в отпуске. Кстати, за свой номер я заплачу.

– И речи быть не может. Не ты, а я тебя в это втянул…

– Это не обсуждается, как и авиабилет. Жозеф, мы партнеры.

Грязная изморось на Натан-роуд, на сотню метров – три ювелирных магазина с потоками золота в витринах. Лоле казалось, что город провонял продуктами горения. Берлен уже изучил схему метро. Цель – Сентрал Плаза напротив гавани Виктория, штаб-квартира Ассошиэйтед Пресс. Они сели в поезд на станции “Чимсачёй”, сделали пересадку на “Адмиралти”, вышли в районе Ваньчай. Было двадцать минут пятого, автомобили, такси, двухэтажные автобусы двигались по улицам плотной массой, испуская удушливый газ. Здание Сентрал Плаза, возвышающееся над остальными небоскребами, напоминало шприц. В лифте, поднявшем их на сорок восьмой этаж, у Лолы заложило уши. Берлен обратился к дежурному, назвался и сказал, что ему нужно встретиться с Бенджамином Воски.

Их попросили подождать. В конце концов стеклянная дверь скользнула в сторону, и к ним вышел мужчина лет пятидесяти в рубашке с коротким рукавом и широком галстуке в полоску. Мощные плечи и грудь, ежик волос, квадратный подбородок, тяжелые веки, прикрывающие пронзительные голубые глаза.

– Бен Воски, – представился он, крепко пожимая им руки. – Только не говорите, что приехали из Франции исключительно ради меня.

– И тем не менее это так, – отозвался Берлен.

Лола отметила, что он держится уверенно, спокойно. В стиле Хаски все-таки есть что-то хорошее.

– А вы?.. – спросил Воски, повернувшись к Лоле.

– Лола – моя подруга, – вмешался Берлен, прежде чем она успела ответить. – Мы решили соединить приятное с полезным и посетить Гонконг.

– Ну да, почему нет? Пойдемте со мной.

Они прошли через офис со стеклянной стеной. За ней открывался вид на бухту Виктория, усеянную множеством кораблей, легких лодок, сверкающих белизной яхт, огромных грузовых судов. Воски поманил их к окну.

– Здесь для судоходства нужно получать специальное разрешение. Мучение да и только. И правила очень жесткие.

Лола смотрела, как вдалеке проплывает сампан с выцветшими красными парусами. Он шел наперерез черно-белому сухогрузу. И едва с ним не столкнулся. Поединок комара с медведем.

– Другого такого оживленного порта нет в целом свете. Суда ходят даже ночью. Может, вы мне не поверите, но людям начинает нравиться…

– Этот бешеный ритм? – подсказала Лола.

– Да, эта безумная активность. Мне, по крайней мере, точно.

Воски проводил их в тихую комнату для совещаний, в которой не было окон, и придвинул им два стула, а сам устроился чуть поодаль, вынул из кармана рубашки ручку и стал стучать ею по подбородку.

– Как поживает Ян Ренье?

С его лица исчезла беззаботная улыбка. Страстного поклонника Гонконга сменил безжалостный профессионал. Под нависшими веками сверкнул льдистый взгляд.

– Плохо, – ответил Берлен. – Сами знаете.

– А как еще ему поживать? Этот парень мне нравился. Мы только трижды виделись в Дамаске, но этого мне хватило, чтобы понять: он настоящий мужик. В нашей профессии такие встречаются гораздо реже, чем все думают. Не так ли?

– Воски, выкладывайте все как есть.

– Это просто. В 1998 году в Дамаске Яну Ренье достается непростое дело. Три десятка трупов, куча раненых, местные власти плюют на Ренье и стараются отделаться от него. Но он не сдается. Типа, один против всех. Он достоин уважения, тем более что его бросили. Незадолго до того его лучший офицер не нашел ничего более умного, как попросить о переводе.

– Послушайте…

– Нет, это вы меня послушайте, Берлен. Я так думаю: у вашего шефа случился инсульт из-за вас. В значительной степени. Когда я встречался с ним в Дамаске, он был очень расстроен.

– Ренье был взрослый мальчик, разве нет? – вмешалась Лола.

– Мне известно только то, что он сам мне сказал. Он чувствовал себя так, будто его предали. – И продолжал, обращаясь к Берлену: – Он доверял только тебе. Ты был больше чем его заместителем, он считал тебя другом. Если ты решил искупить вину, то немного опоздал.