— Возможно, сейчас я скажу для тебя страшную вещь Джей. На самом деле мне бывает хорошо с Адамом. Когда он прекращает играть в ледяного короля, то бывает даже очень милым и заботливым. А когда мы втроём: я наш малыш и Адам — нам просто очень здорово и мы счастливы. Он не собирается меня мучить, нас мучает то, что грозит нашему сыну. Возможно, мне стало бы спокойней, если бы ты перестал меня любить, если бы понял, какую шлюху и двуличную гадину пригрел на своей груди и, вычеркнув меня как эпизод, стал жить дальше назло недоброжелателям. … Как заставить себя не любить Джей? — упавшим голосом, добавила она уже в конце.

— Так же как ты заставляешь себя принадлежать нелюбимому мужчине, — выдавил он с болью, сглатывая ком в горле. — Оценит ли это твой сын Ева? Когда вырастет. Твою жертву? Может ли материнская любовь перекрыть собой остальные потребности и сделать тебя полноценным человеком?

  Яростный стук выбиваемой двери заставил Еву вздрогнуть и покрыться гусиной кожей, только один человек мог так ломиться.

— Нет, открою я, — опередила она Эджея. — Если меня не обманывает сердце это Адам, и дела наши плохи.

Первым, что бросилось в глаза, когда она распахнула дверь — это ненормальная бледность его лица, затем этот готовый испепелить её взгляд и уничтожающая почти безумная усмешка:

— Небось, плачетесь друг другу в жилетки? — протянул Адам, входя без приглашения, намеренно задев её плечом. — Наша мать Тереза пытается всех обласкать и спасти? Конечно, кто ещё утешит любимого брошенного зайку. Я наверное, помешал вам на самом интересном месте? — судя по состоянию Адама Пирса, просто шумом и руганью эта ситуация разрешиться не могла и его мало что отделяло от серьёзного срыва и необратимых последствий

— Я в отличие от тебя не сплю с чужими женщинами, — глядя на него с ненавистью, бросил ему Эджей.

— Так что ты там мне говорила, милая, на счёт целостности семьи, доверии и согласии жить по моим правилам? — взвинчено поинтересовался Адам, голосом полным дрожи и злого сарказма. — И что странно так натурально переживала о состоянии ребёнка, и вроде даже не было иных мыслей!

— Это так мерзко и низко, не знаю какие ещё подобрать слова, — процедил Эджей, пытаясь закрыть собой Еву. — Ты манипулируешь ею, торгуя ребёнком и спекулируя на её материнских чувствах. Заставил её наплевать на свои мечты, собственное я и превратил её в запуганную и издёрганную подстилку. Как можешь ты любя своего сына, так относиться к его матери?!

— Эджей хватит! — вклинилась Ева в их перепалку, становясь между ними последним буфером. — Адам, несмотря на твой запрет, я не смогла иначе. Если бы ты любил, ты бы понял как важно попрощаться по-человечески. Джей не заслуживает такого отношения.

— А я значит заслуживаю?! — вцепившись в её руку, Адам притянул Еву к себе. — Грубая и непростительная ошибка, моя милая. Я не позволю тебе так по хамски плевать на меня и игнорировать мои просьбы. Я не тот муж, которого можно водить за нос и бегать налево. Мне насрать как он страдает и что ты к нему испытываешь! Если я сказал никакого общения с бывшим, значит, это должно было стать для тебя законом! Потому что я не хочу сомневаться в своём отцовстве, если вдруг ты забеременеешь в ближайшее время!

— Да как ты … как ты можешь … — задохнулась Ева. — Как ты можешь до сих пор сомневаться, что мой сын для меня …. Я бы не подвела его даже ценой своей жизни, но ты всё равно … — не договорив, вдруг резко закатив глаза, Ева потеряла сознание, упав на подхватившие её руки Адама.

Молча играя желваками на перекошенном лице, Адам брызнул на неё водой, слегка хлопнув по щеке.

— Не подходи близко, — прошипел он, дёрнувшемуся Эджею. — Пополам перегрызу!

— Для справки — после аварии меня поставили в известность, что я никогда не смогу стать отцом. Это если тебя вдруг посетят сомнения кретин. А вообще скотина ты эдакая, мы с Евой не спали с тех пор, как ты впервые показал ей фото вашего сына, — Эджей покачал головой с горькой досадой. — Ты не заслуживаешь этой женщины.

Шумно втянув в себя воздух, Ева пришла в себя, попытавшись сесть,  но её тут же стошнило прямо на пол. Мгновенно покрывшись испариной и дрожа всем телом, она умоляюще взглянула на Адама:

— Прошу тебя, я ни в чём перед тобой не виновата. Мне всего лишь было нужно проститься с Джеем лично, попросить у него прощение, чтобы смотреть вперёд вместе с тобой. … Ты бы не позволил, но у остальных людей тоже есть проблемы с эмоциями Адам! Как мне достучаться до тебя? Почему ты хочешь снова превратить нашу жизнь в кошмар?

— Давай просто уйдём отсюда, — сухо произнёс он, поднимая её на ноги. Но по всему было видно, что идти самой Еве тяжело — её шатало из стороны в сторону и казалось, что она вот-вот вырвет снова. — Что тебя беспокоит, Ева? — Адаму даже пришлось задержаться в ненавистной ему квартире, заглядывая ей в лицо.

— Ты и что теперь с нами будет, — слабо выдавила она.

— Я не о том. Как ты себя чувствуешь?

— Ужасно. Сильно … голова кружится. … Скажи мне Адам.

— Не самый подходящий момент выяснять отношения, — отрезал Адам. — Покажем ка тебя врачу!

— Нет, это нервное, само пройдёт, — запротестовала Ева, опять подозрительно закатывая глаза. — Мне важно знать сейчас.

— Ладно — я дико зол Ева. Мне нужно успокоиться и понять чего я хочу сильнее — уничтожить тебя с твоим гонщиком или продолжать оставаться вместе, — не желая рисковать, Адам снова уложил девушку на диван.

— Значит, она должна жертвовать всем и думать о сыне постоянно, а ты в приступе ревности можешь похерить то, ради чего вы собственно и сошлись? — съязвил Эджей. — По мне так большим чудовищем остаётесь вы мистер Пирс.

Проигнорировав его слова, Адам убийственно сощурил глаза, терпеливо дожидаясь, когда Еве станет получше.

— Как ты? — уже более снисходительно поинтересовался он у неё через время, непроизвольным жестом заботы убирая ей волосы с лица. Он выказал своё беспокойство лишь на секунду, проявив частичку нежности, уступая своему истинному «я», но и Ева и Эджей всё же успели это заметить.

— Думаю, смогу идти на своих двоих. Мне гораздо легче, — прошептала она, покосившись на напряженных до крайней степени мужчин.

— Поцелуй меня Ева, — неожиданно заявил Адам, склонившись над ней. — Прямо сейчас, как ты обычно это делаешь. Хочу, чтобы он увидел, что наш сын не единственное, что нас сближает. Если убедишь его и меня — считай я тебя простил.

Зная эксцентричность Адама, Ева не могла не воспользоваться этим шансом, как бы абсурдно это не выглядело. Потянувшись к нему, извлекая из глубины своей души некое спонтанное чувство, временами будящее в ней страсть к этому невероятно сложному человеку — она вложила в поцелуй всю себя до остатка.

Со стороны это действительно выглядело так, будто он самый желанный для неё мужчина на свете. Как бы ни было больно Эджею смотреть на эту сцену — его она не убедила, будучи актёром он знал, как виртуозно можно притворяться. Только вот в этот момент она целовала не его, а Адама и удовольствие от этого поцелуя постепенно гасило злость, сорвавшегося с катушек мужа.