В горле будто стеклянный шар разорвался, я не смогла нормально дышать и не смогла бы ничего сказать. Дернулась изо всех сил, пытаясь отстраниться.

Но Арман не позволил вырваться, окутал магией фосфорных глаз, сохраняя между нами натянутую звонкой струной нить.

— Скажи, — прошелестел тихий голос.

— Мечтай больше, — вызверилась от отчаяния. Я не стану говорить правду, чтобы потом она же меня и затянула в ловушку. Чувства переменчивы, они пройдут.

— Врешь, — выдохнул эртинец и на миг прикрыл глаза, чтобы снова их распахнуть и прожечь меня насквозь ядовитым зеленым пламенем.

— А ты докажи…

Только слова сорвались с губ, как он впился в них жадным, голодным поцелуем.

И я не щадила его, отвечала, будто сумасшедшая, пытала ласками его рот, кусала губы и сплеталась с языком, а когда мы разорвались и, тяжело дыша, взглянули друг на друга, спокойно сказала:

— Всего лишь похоть. Не более…

— Врешь сама себе, — снова не поверил Арман. — Я знаю, что такое похоть. Между нами другое.

— Тебе так приятно обманываться? Влюбилась? В тебя? — засмеялась, получилось очень даже натурально, только в горле все еще дрожали невидимые битые стекла, и голос от этого хрипел. — В того, кто бессовестно забрал у меня самое дорогое?

— Да, в того, кто забрал. В того, кто послал весь Дион к бешеным псам ради тебя. В того, кто готов жизнь за тебя отдать…

— Да ты нормально говорить научись, принц-недоучка, а потом в женихи набивайся, а то только и можешь, что гнобить и травить, сыпать в глаза своей жертвой. Бедный, брошенный. А я? Без отца теперь из-за вас с Рэем! Ублюдков, которые решили, что могут вершить чью-то судьбу. Да вас казнят за это! Обоих. Мрази. Ненавижу тебя. Ясно выражаюсь? — злость лилась с губ, но сердце сжималось на каждом слове. Я не переживу, если с ним что-то случится, но он не узнает. Никогда и ни за что.

— Дурочка, — выпустил мое лицо из захвата и тут же заключил в крепкие объятия. Прижал к вздымающейся груди и зарылся ладонью в волосах. — С чего ты взяла, что он умер? С Рэя убийца, как с меня король Эртина, — хмыкнул и погладил мою шею. — Его укусы не убивают из-за дара исцеления, а я знал, куда бить, чтобы просто обездвижить противника. Мы не настолько чокнутые, чтобы убить правителя Ветроны. Поверь, убить дракона не так просто. Когда мы уходили, он был жив. А если бы вдруг умер, весь постоялый двор говорил бы только об этом.

Да, папа регенерирует очень быстро, в отличие от меня — недодракона, но… тогда мне казалось, что раны несовместимы с жизнью.

— Ты не врешь сейчас? — заглянула Арману в глаза, справляясь с накатившим трепетом.

— Нет. И с этого дня я больше никогда тебе не совру, Лиа. Ты хотела правды, хотела увидеть меня настоящего, — пожал плечами. — Так вот он я. Бастард-неудачник и бывший чокнутый фанатик, который едва не погубил самое дорогое, что есть в его жизни… — поджал губы и опустил ресницы, прикрывая их тенью яркий блеск глаз.

— А если исполнится пророчество? — посмотрела с вызовом. — И я, правда, стану тем самым монстром, что погубит мир?

— Неправда, — с нежностью коснулся щеки и улыбнулся. — Добродушнее тебя, я никого не встречал, — замотал головой. — Раньше я слепо верил Элияру, потому что нашел в нем настоящего отца. И не замечал, что он использовал меня. Не замечал, что на самом деле идет война кланов за корону Эртина, а он жаждет власти. И мама всегда его поддерживала. Думал, любит сильно, а теперь понимаю, что моими руками хочет отомстить Аллану Грею — моему отцу и королю Эртина. Рэй был прав, когда говорил, что я участвую в саботаже.

— Я тебя лишь кусаю… — прыснула, — словами, но все равно, а ты меня добродушной считаешь? За какие заслуги?

— У тебя есть причина меня кусать, — горько улыбнулся Арман и набрал полную грудь воздуха. — Ты всегда проявляла ко мне сострадание, несмотря на то, что я сделал с тобой, — опустил взгляд. — Такого никто никогда для меня не делал, — едва уловила шепот оборотня.

— Сострадание? Что ты говоришь? Откуда? Я за себя пекусь, потому что не хочу подохнуть. Эгоизм же, — лукаво заулыбалась. — Посмотрим, что ты скажешь, когда метку получится снять.

Вспомнив, что папе много лет назад пришлось практически умереть, но стигма, связывающая их с мамой, так и не исчезла, я незаметно сжала кулачки.

— Эгоизм? — эртинец поднял неверящий взгляд. — Это хорошо, — улыбнулся в ответ. — Неважно, что будет потом. Тебя родные ждут. Когда окажешься рядом с ними, моя душа успокоится, — почти невесомо поцеловал меня в лоб. — Поехали, ящерка? Соскучилась, наверное, по маме и папе…

Я слабо кивнула. Не понимаю, что он задумал. И хотелось доверять, но после всего, что было… скреблось что-то в груди. Не то недоверие, не то предчувствие.

Да и то, что Арман — бастард — все еще меня шокировало. Хоть и внебрачный сын, но королевской крови. И Рэйден… тот, за кого они с самого начала собирались меня выдать.

Лилиан

Уже стемнело, но мы гнали лошадей по дороге в сторону Ветроны на предельной для этой местности скорости. И лишь когда лес загустел и тропинка сузилась, перешли на спокойный шаг.

Я почти ничего не видела — тяжелые тучи заволокли холодный свет лона. Арман, постоянно оборачивался и, сверкая глазами, как маячок, вел меня за собой.

Зеленые светлячки вдруг зависли в воздухе и опустились. Эртинец сошел с лошади, и я натянула поводья, останавливая коня.

— Дальше в темноте не пройдем, придется устроить привал до рассвета, — оборотень закопошился в сумке и подошел ко мне. — Давай руку. Я знаю это место. Здесь в чаще прячется заброшенный храм Агиса — нашего бога плодородия. Там и переночуем. Судя по влажности и запаху — опять дождь собирается.

Что-то в тишине зашелестело. Справа, но эхо разнесло звук в разные стороны, отчего почудилось, что нас окружили.

— Арман, — я замерла рядом и прижалась в страхе к его плечу. — Там кто-то есть, — и показала туда, где едва слышно шуршала листва.

— Не бойся. Здесь я — самый опасный хищник, — мягко поцеловал в щеку и обнял за талию. — А это просто ветер.

Я прижалась к оборотню теснее и все равно прислушивалась.

— Там точно что-то есть… Мне страшно.

Он засмеялся и, подхватив меня на руки, прижал к себе, словно малое дитя, и понес в непроглядную тьму.

— Лиа, если не змеи, то можешь ничего не бояться. Этих тварей не терплю, — опасливо вздрогнул.

— Зато они вкусные, — протянула я и, облизнувшись, обняла Армана за шею — ни за что не спущу ноги на землю, там сейчас, наверняка, полно всякой живности, особенно пауков с мою ладонь. Бр…. — Не отказалась бы сейчас от нежного мяса.

— Ну раз ты готова защитить меня от змей, так и быть, поделюсь, — шепнул мне на ухо эртинец. — Полная сумка еды. А я говорил, что надо поесть. Совсем исхудала за эти дни, — и с укором сверкнул глазами.