нас в школу, мы всегда успевали заехать на местную заправку, чтобы выпить «Бигги», наполненную наполовину колой, наполовину «Доктором Пеппером».

— Чертовски пересохло, — бормочет он.

Очень серьезно, могу добавить. Переплетя наши пальцы, он тащит меня за собой внутрь, петляя между проходами, пока мы не добираемся до туалетов в задней части. Сначала он пробует мужскую дверь. Заблокировано. Он ругается. Следующей он пробует женскую. Она легко распахивается.

Он вводит меня в одноместный блок и закрывает нас. Когда он поворачивает замок, я спрашиваю.

— Что происходит?

— Дорожное приключение, — просто отвечает он.

— О, — это все, что я могу придумать, чтобы сказать.

Затем он прижимается ко мне. Губы сливаются с моими. Руки обшаривают мои изгибы. Расстегивают мои джинсы. Стягивают их вниз вместе с нижним бельем. Меня поднимают в воздух, и моя задница ударяется о холодную керамику, но это никак не охлаждает пылающий внутри меня огонь.

После того, как я обхватываю раковину руками, Кэл широко раздвигает мои ноги, опускается на корточки и с озорством, написанным на его лице, и не сводя с меня глаз, начинает пожирать меня прямо здесь, в женском туалете. В течение нескольких секунд он заставляет меня извиваться. Через несколько минут я разрываюсь на части.

Я получаю бескостное удовлетворение. И все еще выкрикиваю его имя, когда он вторгается и покоряет. Рычание в глубине его горла, когда он впервые толкается в меня, настолько чертовски сексуально, что я почти сразу же взрываюсь снова.

— Мне этого никогда не будет достаточно, Лебедь. Никогда, блядь, — ворчит он мне в ухо. — Я так долго ждал тебя.

— О, Боже, — тяжело дышу я, когда его большой палец пробирается между нами. Это заставляет мое тело гудеть, а кровь бурлить. Его зубы царапают натянутое сухожилие на моей шее, и когда он посасывает это место прямо под моим ухом, я чувствую, как сжимаюсь вокруг него.

— Да, вот так. Кончи еще, Мавс.

Раньше я никогда не могла испытать оргазм больше одного раза, если вообще могла, но Кэл просто творит магию. Он мастерски управляется со мной. Каждый. Раз. Как будто он открывает какой-то шлюз, сексуальный ящик Пандоры, и я не могу это остановить. Кстати, это не жалоба. Просто наблюдение. Я начинаю ценить то, как он тонко контролирует как мои желания, так и мою реакцию на них.

Мои ногти впиваются в его плечи. Я держусь изо всех сил, сидя на краю раковины и на грани здравого смысла от того, что он делает со мной.

— О да, — хвалит он, когда я наконец свободно падаю. Он кончает вместе со мной. Мне нравится, когда Кэл кончает, еще одна вещь, которую я начинаю ценить за последние несколько месяцев. Его тело сжимается. Он рычит и сексуально ворчит. Сжимает меня с нужной жесткостью. Это граничит с синяками, но не совсем. Этого достаточно, чтобы отметить его тонкое доминирование, но недостаточно, чтобы оставить клеймо.

Он замирает и поднимает руки, чтобы коснуться моих щек. Дыхание все еще резкое, он сладко целует меня, а затем отстраняется и смотрит мне в глаза. Он пока не пытается выйти из меня, хотя мы оба только что услышали стук в дверь и настоятельную просьбу поторопиться.

— Что? — спрашиваю я.

Его улыбка нежна. Я слегка вздрагиваю, когда он убирает выбившиеся волосы за мои уши.

— Мне жаль.

Жаль? Какого черта? Это было горячо.

— Почему?

— Потому что не контролировал себя. Мне нужно было быть внутри тебя.

Боже. То, что он говорит, иногда до смешного романтично.

Я обнимаю его за талию, притягивая ближе. Он смягчается и выскальзывает при резком движении. Теперь прохладный воздух смешивается с месивом между моими ногами, но меня это ничуть не волнует.

— А мне не жаль. И ты тоже не должен жалеть. — Я сокращаю расстояние между нами, прижимая свои губы к его. — Мне понравилось.

— Да? Даже… — он обращает внимание на наши антисанитарные условия, — здесь?

— Ты издеваешься? Бьюсь об заклад, эта раковина повидала больше экшена, чем Сильвестр Сталлоне.

Его смех согревает меня.

— Держу пари, ты права. Мы должны где-то оставить нашу зарубку.

— Давай сделаем! — я хлопаю в ладоши от волнения.

Стук становится все более настойчивым, поэтому я слегка отталкиваю его, соскальзывая с края раковины. Моя задница онемела. Кэл не просто тянется за бумажными полотенцами, что было бы самым удобным вариантом. Нет… вместо этого он спешит принести большую пачку туалетной бумаги.

— Она мягче, — говорит он, подмигивая.

И именно поэтому я должна была все время любить этого человека, а не Киллиана. Это не грандиозные жесты, а маленькие вещи, которые кажутся такими обыденными и несущественными, но навсегда остаются в нашей памяти. Когда все остальное со временем тускнеет, это то, что сияет ярко и неугасимо. В этом суть Кэла. Мои потребности на первом месте. Мой комфорт. Он хочет лучшего для меня. Всегда хотел. Почему я не видела этого раньше?

— Кэл?

Он останавливает свою уборку, глядя на меня.

— Лебедь? — выражение его лица чистое, полное блаженство. Чувствуя, как мои глаза начинают гореть, я обхватываю его руками. Крепко. Сильно.

— Я люблю тебя.

Он нежно проводит руками по моим волосам, приглаживая их. Его прикосновения медленные и целеустремленные. Благоговение — вот слово, которое приходит на ум. Прижавшись губами к моему виску, он со вздохом шепчет.

— Я люблю тебя больше.

Не сомневаюсь в этом.

Это должно заставить меня чувствовать себя плохо, но вместо этого я чувствую себя пьяной от него.

Мы спешим собраться, и Кэл царапает грубую метку на персиковой краске стены своими ключами. Он настаивает на том, чтобы сделать селфи на память, а затем распахивает дверь и выводит нас, взявшись за руки, не обращая внимания на то, что прямо там стоит женщина средних лет с молодой девушкой. Она выглядит совершенно пораженной, что мы имели наглость быть замеченными вместе средь бела дня только что после, ну, назовем это как есть — послеобеденного траха в общественном туалете.

— Мужской туалет не работает, — спокойно объявляет Кэл, когда мы проходим мимо. Не прошло и двух секунд, не шучу, как дверь мужского туалета распахивается. И из нее выходит мужчина, который явно наслаждался своим одиночеством. Рот женщины опускается еще ниже, прежде чем она толкает девушку в туалет и приказывает ей ничего не трогать. Мы хихикаем, как подростки, убегая от ее осуждающего взгляда.

— Давай перекусим, пока мы здесь. — Говорит Кэл.

Еще один важный пункт дорожного приключения. Вредная еда.

— О, черт возьми, да.

Через несколько минут у нас полные руки газированных напитков, шоколадных батончиков, орехов и