После этого он снял с трупа богатую одежду, забрал его породистого скакуна и вместе с другими татарами бросился бежать по направлению к Крыму.

Слуги, нашедшие обезглавленное тело Лжедмитрия, в ужасе поскакали в Калугу. Там испуганная Марина Мнишек приказала бить в набат и стрелять из пушек. Она думала, что татары нападут на город. Но все было тихо. Тогда калужане отправились в лес, привезли тело, соорудили помост и на нем установили гроб со своим правителем. Две недели все желающие могли с ним проститься. Потом его захоронили в местном соборе.

Через некоторое, время Марина родила сына, которого назвала Иваном и крестила по православному обряду. Считая себя законной царицей, полячка полагала, что и ее сын имеет все права на московский трон. И. М. Заруцкий тут же объявил себя главным защитником вдовы и младенца. Он решил сделать все возможное, чтобы добыть для них вожделенную царскую корону. Так дело, начатое первым Лжедмитрием, продолжилось.

Конец 1610 — начало 1611 года были самыми тяжелыми за весь период Смуты. В стране воцарилась полная анархия. Никакого реального управления не существовало: временное боярское правительство было лишено поляками власти, Сигизмунд стоял под Смоленском, не решаясь двинуться дальше, в новгородской земле хозяйничали шведы, многие города перешли на самоуправление, казаки из окружения Лжедмитрия II занимались грабежами и разбоем…

Очевидец происходившего Авраамий Палицын описал это время так:

«Бысть тогда разорение святым Божиим церквам от самих правоверных. В святые Божии церкви затворяли коней, псов кормили в алтарях. Церковные ризы раздирали на свою потребу, носили на плечах. Те вещи, к которым и прикоснуться нельзя без благоговения и страха, носили блудницы, ими украшали бессловесных животных. И ни один русский человек не избежал этих бед. Чин иноческий и священнический сразу смерти не предавали, а прежде жестоко мучили, огнем жгли, пытали. Некоторых монахов воинские люди заставляли на себя работать: сторожить лагерь, варить пиво, готовить еду, кормить и пасти лошадей. Иереев заставляли молоть муку, рубить дрова, прислуживать блудницам, носить им воду и дрова, стирать их одежду. Старых светолепных мужей казаки заставляли валяться у своих ног или скакать и петь срамные песни. Всех непокорных тут же убивали».

Из рассказа Авраамия следует, что бывшие тушинцы относились к вере с полным пренебрежением.

Они грабили церкви, а священников и монахов превращали в своих слуг. Сами же вели крайне разгульный образ жизни: пьянствовали, развлекались с продажными женщинами, издевались над престарелыми людьми. Словом, считали себя хозяевами жизни, попирая прежние устои, обычаи и законы.

Для простых людей наступили страшные времена:

«Жилища человеческие переменились на звериные. Медведи, волки и лисицы, а также птицы веселились на великой пище — на трупах человеческих. Птицы в черепах человеческих себе гнезда вили. Горы убиенных лежали во многих местах. Одни из них сражались за правду, другие — против нее».

Казаки в это время превратились в разбойников и грабителей. Их набеги на населенные пункты стали для жителей настоящим бедствием. По этому поводу Авраамий Палицын писал:

«Стали прятаться люди в дебрях непроходимых, в чащобах темных, в пещерах неведомых. Ни днем, ни ночью не было покоя бегающим. Вместо луны большие пожары освещали ночью поля и леса. Казаки и изменники где не пожгут домов и все не пограбят, там оставшееся добро мелко порубят и в воду бросят, в домах же все сломают, чтобы никто в них жить не смог».

Некоторые люди пытались защитить своих домочадцев и имущество. С ними расправлялись с наибольшей жестокостью: одних сбрасывали с высоких башен, других с камнем на шее сталкивали с крутого берега в реку, третьих расстреливали из луков и самопалов, а иным ломали ноги и бросали умирать мучительной смертью.

Казаки доходили до настоящего зверства. Они хватали маленьких детей и на глазах у родителей поджаривали их на огне. Младенцев вырывали из рук матерей и с силой бросали на землю или разбивали им головы об угол дома. Красивых женщин и девушек насиловали целым отрядом, и те от мучений умирали.

Особенно привлекали казаков молодые монахини. Их забирали из монастырей и превращали в наложниц. Издеваясь над их верой, заставляли в постные дни есть мясо и сыр, пить молоко. Во время блуда подстилали вышитые иконы и покровы со святых мощей, топили печи порубленными образами. Так казаки демонстрировали свое полнейшее пренебрежение к православию и церковным святыням.

Авраамий Палицын полагал, что обрушившиеся на русских людей несчастья стали Божьей карой за измены, сребролюбие, угнетение бедных, чванство, ростовщичество и прочие грехи. Так, после разграбления Иваном Грозным Новгорода в 1570 году, через год крымским ханом Девлет-Гиреем была сожжена и разорена Москва, а Борис Годунов, мечтавший прославиться на века строительством храма Святая Святых, оказался проклят современниками. Василий Шуйский также пострадал, поскольку ради борьбы с врагами нещадно обирал подданных, грабил церкви и монастыри. Но больше всех, по мнению Палицына, пострадали москвичи, оказавшиеся в польском плену. Это стало наказанием «за разграбление Годуновых и иных неповинных людей, за безумное крестное целование Ростриге и Сандомирскому (Лжедмитрию I и его тестю), за дружелюбство с ложным царем (Лжедмитрием II), с поляками, казаками и грабителями. Все это делалось ради власти и богатства».

В сочинении Авраамия нарисована страшная картина гибели некогда могучей и богатой державы и ее народа:

«Где неоскверненные святые Божии церкви и Божии образы? Где иноки, многолетними сединами цветущие? Где инокини, невесты Христовы, добродетелями украшенные? Где всякое благолепие российское? Не все ли это до конца разорено и обругано злым поруганием? Где народ общий христианский? Не весь ли скончался горькой смертью? Где множество бесчисленных в городах и селах работающих людей, чад Христовых? Не все ли без милости пострадали и в плен уведены? Никого не пощадили: ни старших возрастом, ни украшенных многолетними сединами, ни младенцев невинных, сосущих молоко».

Писатель призывал людей, стремящихся к власти и обогащению путем злодеяний, одуматься, вспомнить заповеди Христовы и научиться делать добро. В противном случае всех их неизбежно постигнет лютая смерть.

В это тяжелейшее время не только церковные деятели осознавали, что