Об Алисе.

Получив сообщение, что она отменила встречу, я испытала разочарование и нетерпение. Как же тогда я получу ответы на свои вопросы? Я просто не могу больше ждать.

Автобус остановился у Фридхемсплан, я торопливо вышла и раскрыла зонтик. Почти весь обеденный перерыв прошел, но на машине было бы не быстрее.

Строго говоря, я не была голодна, но мне надо что-то съесть. Я еще успею зайти для разнообразия в какое-нибудь кафе.

Дрожа на холодном ветру, я пошла, глядя себя под ноги, краем глаза замечая, что кто-то приближается ко мне. Не поднимая глаз, я подалась вправо. Тем не менее, меня толкнули в бок. Я уже была готова что-то злобно прошипеть, но тут заметила, что лицо женщины мне знакомо.

– Стелла! – сказала она мне. – Это я, Эва. Мы как-то встречались с тобой в парке.

– Привет, – ответила я, скрывая раздражение.

– Ну и погодка, а? – Эва взяла меня под руку и завела под козырек крыши. – И какой у тебя красивый зонтик!

– Спасибо, мне он самой нравится. На переходе меня хорошо видно.

Сложив зонтик, я встряхнула его и кивнула в сторону кафе возле аптеки.

– Я собиралась зайти выпить чашечку кофе. Пойдем?

Эва ответила утвердительно. Зайдя в кафе, мы взяли кофе с датской сдобой и сели у окна. Мы говорили о погоде, потом я спросила, живет ли она поблизости. Она ответила, что навещает знакомых, что приехала в столицу ненадолго.

– Прошу прощения за то, как я вела себя в прошлый раз, – сказала я. – Я была просто не в себе.

Я издала короткий смешок.

Эва положила руку поверх моей.

– Жизнь – суровая штука, – сказала она. В ее словах звучало откровенное сочувствие. – То, что случилось с твоей дочерью, даже трудно себе представить. Не понимаю, как ты смогла это пережить. У тебя есть еще дети?

– Несколько лет спустя у меня родился сын. От моего нынешнего мужа.

– Как чудесно! Тогда тебе есть о ком заботиться.

– Есть. Но я все равно не могу забыть. Не могу перестать мучить себя вопросами. Мне всегда казалось, что у меня будет большая семья. А вышло по-другому.

Я не собиралась ей все это рассказывать. Я знала, что уже смирилась с этим. Однако теперь я снова об этом думала. То, что казалось таким ясным, теперь снова запуталось.

– Что тебе помешало? – спросила Эва, отхлебывая кофе.

Я тоже пригубила латте, обдумывая ответ.

– Я была на седьмом небе от счастья, когда снова забеременела, – ответила я. – Но еще я жутко испугалась. А что, если у меня начнется послеродовой психоз? А если я не смогу привязаться к новому ребенку? Что будет, если я окажусь никчемной матерью? Если я совсем ни на что не способна в этой роли?

Хенрику было двадцать девять, мне должно было исполниться двадцать шесть, когда тест на беременность показал положительный результат. Из-за моей, вернее, нашей небрежности. В очередной раз я повела себя безответственно. На некоторое время я зациклилась на этом, но потом поняла, что наш ребенок – настоящий дар. Мы очень ждали Эмиля.

– Наверное, естественно, что задаешься такими вопросами, – задумчиво произнесла Эва.

– Наверное, – кивнула я. – Ты права.

– Ну и как все получилось?

– Он – самое лучшее, что могло со мной случиться. Он для меня дороже всех на свете. Я люблю его, так чудесно быть его мамой. Но я постоянно опекаю его. У меня по-прежнему высокий уровень тревожности.

– Но почему?

– Моя дочь пропала по моей вине.

Эти слова я произнесла совсем тихо: мне не хотелось, чтобы кто-нибудь другой, помимо Эвы, это слышал.

– Я проявила чудовищную халатность. Оставила ее одну на несколько минут. Потом я поклялась никогда не допускать этой ошибки с Эмилем. На площадке, в магазине – я никогда не выпускала его из виду. И до сих пор редко отпускаю его одного. Он наверняка думает, что с такой мамой ужасно тяжело.

Эва засмеялась.

– Моя дочь такая же. Думаю, все матери переживают это чувство, когда дети подрастают.

– Мы говорили о том, чтобы завести еще детей. Однако я осознала – не решусь.

Минуту я сидела молча. Потом произнесла:

– Я все время боюсь, что с Эмилем что-то случится.

– В этом нет ничего удивительного, – заметила Эва. – Но твоя дочь… Тебе кажется, что ты ее разыскала? Так ведь это потрясающе.

– Я знаю, что нашла свою дочь. Я знаю, что это она. И на этот раз я не отступлюсь, – я посмотрела Эве в глаза. – Не могу допустить, чтобы она снова исчезла.

Какое облегчение я испытывала теперь, когда эти слова были произнесены вслух!

Похоже, Эва меня понимала – словно эта незнакомая женщина была готова дать мне ту поддержку, в которой я более всего нуждалась. Какое неописуемое наслаждение просто поговорить об этом с другим человеком, не наталкиваясь на недоверчивые, полные сомнений взгляды. Говорить, не взвешивая каждое слово. И не выслушивать в ответ, что это не похоже на меня или что я все себе придумала. Наконец-то кто-то мне поверил.

Кажется, в глазах у нее блестели слезы.

– Как я сочувствую тебе, Стелла! Правда. Тебе действительно пришлось тяжело. Но что ты собираешься делать сейчас?

– Не знаю.

Я понятия не имела, почему я ей все это рассказывала. Так уж вышло.

– Я следила за ней. Я должна узнать, чем она занимается. Увидеть, какая у нее жизнь. Это неправильно, знаю, и мне стыдно, когда я об этом думаю. Хотя это не имеет никакого значения. Все и так считают меня сумасшедшей.

Эва ответила:

– Я знаю, что тебе пришлось пережить. Мне тоже довелось потерять ребенка. Она умерла давным-давно. Такого и врагу не пожелаешь. Так что я тебя понимаю. Не сдавайся!

Она бросила взгляд на часы и встала, не сводя с меня пристального взгляда.

– Слышишь? – сказала она. – Не сдавайся!

Я смотрела ей вслед, пока она шла к выходу. Эва сама потеряла ребенка, она знает, что это такое. Она меня понимает. Не осуждает и не считает, что я действую иррационально.

Внезапно я осознала, что мы так ничего и не съели. Булочки остались лежать на блюдце.

Стелла

Следующим утром мы с Эмилем завтракали за кухонным столом. После я собиралась отвезти его в школу, потом поехать в Норрчепинг. Денек выдался отличный. Все будет здорово, я просто чувствую. Мне это сейчас было необходимо. И всем нам.

Я знала, что обнаружу что-нибудь у Свена Нильссона. Что-нибудь явное, конкретное. Что-то такое, что все раньше пропустили – доказательство того, что я не живу в мире своих фантазий.

Я взглянула на Хенрика, стоящего у раковины. Вчера я рассказала ему, что Свен Нильссон обещал показать мне материалы по поводу исчезновения Алисы. Я не хотела больше лгать. Хотела показать, что он может мне доверять.