Он повернулся, чтобы направиться к своей гильдии, но я остановила его.

– Если уж мы договорились, не думаешь ли ты, что мне стоит знать твое настоящее имя? Доверие начинается с простых вещей, Повелитель теней.

Выражение его лица не изменилось, но в золоте его глаз появился проблеск света, который он пытался скрыть.

– Мы пришли сражаться в твоей войне, королева, а не доверять друг другу.

На этом разговор был окончен. Повелитель теней ушел.

– Элиза, ты уверена? – спросил Тор.

– Нет.

Совсем. Я не знала, что за человек Повелитель теней и как нам могут помочь Фалькины, но, похоже, именно его Калиста видела в своем пророчестве. Этот путь выбрала для нас сама судьба.

Никлас усмехнулся и похлопал меня по плечу.

– Не переживай из-за него слишком сильно, принцесса. Ты ему понравилась.

– О, правда? Вот почему он говорил о том, чтобы убить меня.

Это рассмешило мужа Джуни еще сильнее.

– Он тебе подмигнул. От такого, как он, это почти как теплые объятия.

– Мы можем ему доверять? – спросил Халвар.

Никлас посмотрел на гильдию Кривов, перекидывая через плечо холщовую дорожную сумку.

– Поймите, Фалькины и Кривы не отличаются благородством, по крайней мере по вашим меркам. На Востоке родиться альвером означает то, что богачи покупают тебя и используют, пока ты не умрешь. Что остается тем, кто смог избежать такой судьбы? Мы воры. Контрабандисты. Преступники. Или богатые ублюдки, которые могут купить чужое молчание. Можете ли вы доверять кому-то из нас? Ну, если у вас есть что блестящее, следите за этим получше. Но если мы говорим, что сражаемся за вас, то да. Вы можете доверять этим словам. Мы будем с тобой. Но, пока мы тут, скорее всего, половина ваших останется без штанов.

Подмигнув напоследок, Никлас взял Джуни за руку. Она толкнула Халвара в плечо, хихикая над его хмурым лбом.

Херья была единственной, кого разговор позабавил. Она сложила руки на груди и наклонилась к моему уху.

– Это правда, Хаген рассказывал о своей родине то же самое. Что ты думаешь?

– Думаю, что наши новые друзья-воры будут очень расстроены, когда узнают, что у нас нет ничего стоящего в качестве платы и в качестве добычи.

Я фыркнула, взяла ее под руку, и мы двинулись обратно к стене.

Глава 21

Ночной принц

Я ошибался.

Даже уютная, теплая комната и изобилие еды превратились в пытку.

За десять дней мы ничуть не приблизились к тому, чтобы обмануть магию, что охраняла стены нашей башни.

Даже Сол был удручен. Начал подолгу смотреть в окно.

В перерывах между попытками заговора я рассказывал Солу о проклятии. О том, что все это время мои воспоминания были потеряны для меня. О том, как годами блуждал по земле, не зная, кто я, и бросался на каждого, как бешеный волк, повинуясь жажде крови.

О Черной гробнице, сказительнице и роли, которую она сыграла в моем пути к Элизе Лисандер.

Этого было немного, но Сола утешало то, что я узнал Колдера и Руну, прежде чем они успели бы спрятаться от меня как от Ночного Принца. Когда я был для них безликим Легионом Греем, я и не осознавал, сколько важного подмечал.

Пока Сол не высказал все это открыто.

Колдер жаждал власти. Он не любил никого, кроме собственных амбиций. Но его слабость жила в разврате и похвале. Если его народ не видел в нем пса с самыми острыми зубами, лжекороля это раздражало.

Квинн Лисандер был бесхребетным глупцом, который пошел бы за любым, кто носил корону на голове. Займи это место я, его преданность принадлежала бы сейчас мне, а не Руне. Слабый человек, в котором я не видел угрозы.

Руна, напротив, – опасно честолюбива. Возможно, даже больше, чем ее муж. Я всегда считал, что она испытывает долю теплых чувств к своей сестре, но со временем начал верить, что Руна терпит Элизу, потому что та не представляет для нее угрозы.

Теперь моя жена стала ее самой большой угрозой. А я – слабым местом Элизы. Руна может использовать меня против нее.

Но мы до сих пор не видели Ярла Магнуса. И Колдера, и даже Руну. Это тревожило меня. Я думал, они будут наслаждаться тем, что выжимают нашу кровь, бесконечно мучая нас, но эта игра в прятки сбивала с толку. Я не знал, чем отвечать. И больше всего на свете ненавидел беспомощность.

Когда на одиннадцатый день солнце померкло, я подошел к Солу, сидевшему у окна.

– Я был так уверен, что мы что-нибудь придумаем, Вален, – хрипло сказал он. – Я знал душой: если ты будешь здесь, мы отвоюем Воронов Пик изнутри. А теперь я вижу, что просто привел в плен своего брата и короля.

– Вечно ты перетягиваешь одеяло на себя, – усмехнулся я.

Впервые за этот день Сол улыбнулся. Слабо, но улыбнулся.

– Расскажешь мне о Торстене? Как он, на самом деле?

До сих пор он не спрашивал, а я не заводил этот разговор первым. Боль сердца лучше не тревожить.

– Характер все такой же скверный, – я прислонился плечом к стене. – А сердце все такое же верное. Когда он узнал, что ты жив, он превратился в того Торстена, которого я всегда знал.

– Упрямый. Жесткий, – Сол усмехнулся с оттенком тоски. – Решительный.

– Да. Он откажется покидать этот мир, пока не сможет хотя бы снова прикоснуться к тебе.

– Я все думаю, как мы с Тором, будучи мальчишками, дразнили отца за то, как много он говорил о маме. Тогда любовь и сердечные дела были для слабаков, конечно.

– Конечно.

Сол потер затылок, глядя на золотой закат.

– Папа всегда рассказывал нам великие истории о том, как любовь к ней не раз спасала его. Говорил, как сильно он желает, чтобы его дети нашли кого-то, кого они могли бы любить так же, как он любил свою королеву.

Я прошерстил собственные воспоминания о разговорах с отцом. Он часто говорил похожие вещи разными способами. В этом был весь Арвад Ферус. Он всегда говорил с нами так, чтобы затронуть индивидуальные струны наших душ и учесть интересы каждого. Сол любил охоту. Я – спарринги. Херья – конные прогулки в горах.

– Думаю, он был бы рад, – сказал Сол, – если бы знал, что мы все нашли эту любовь. Это поможет нам пройти через все испытания. Мы сражаемся за тех, кого любим, а они сражаются за нас.

– Любовь всегда подпитывала силу Этты, – я сжал его плечо. – И всегда будет.

– Кто-то идет, – Гуннар отпрянул от двери. –