— Уже оттуда повезем.

Никакого паспорта я, конечно, с собой не брала. Зачем? Там ведь нет нужного штампа…

— А у них гражданский брак! — нашлась Кира.

Исподлобья кинув на меня снисходительно-презрительный взгляд, медсестра пожала плечом.

— Ну что ж… Пока я, допустим, пущу вас. Но на ночь оставить не смогу. Кстати, чтобы навестить господина Стивенсона завтра утром, с вас потребуют согласия его родственников — в письменном виде, если они не здесь… Или какой-нибудь документ, доказывающий ваше с ним совместное проживание.

— Она вообще-то беременна! — вновь влезла сестра. — От него!

Я шикнула на нее — вот уже я не просила орать об этом на каждом перекрестке. Но ругать не стала — потому что теперь, похоже, меня стали жалеть.

— Ну, раз такое дело… — пробормотала медсестра. — Оставлю вас пока с ним — мне тут не нужны обмороки в коридоре. К тому же мало ли, не доживет до утра ваш папочка…

Я сжала кулаки. Еще вякни что-нибудь, и сама не доживешь до утра. К счастью для нее и для меня, медсестра ничего больше не говорила. Записала что-то фломастером на белой доске на стене и выплыла из палаты, вся такая королева непорочная.

— Вот увидишь, до завтра он очнется, — твердо сказала Кира, подходя к Полу и гладя его по руке. — И сразу же расскажем ему! Вот он ошалеет…

— Откуда ты знаешь, что он вообще обрадуется? — начиная чувствовать усталость, я подперла голову рукой. — Может это не в его планах было — детей заводить… Да еще и от любовницы.

И вспомнила: «Будем решать проблемы по мере их появления…»

Вот и решай, мистер Стивенсон.

Давай же! Приходи в себя, сбрасывай с себя все эти датчики-счетчики с проводами, обними меня крепко-крепко и решай. Потому что, похоже, проблема у нас не одна — целых две проблемы, если верить этим самым ХГЧ. Махонькие такие проблемы — размером с крупицу, и вместе с тем огромные, весь мир собой закрыли…

Я незаметно помяла низ живота, будто пыталась прочувствовать это… и, конечно же, ничего не почувствовала.

Что я буду делать?.. Как буду рожать, если Пол не встанет? Как поднимать детей без отца?

Представила себе своих несчастных малышей — с трех месяцев в яслях, никому не нужные, обкаканные, орущие… и няньки-пофигистки, брезгливо вынимающие их из кроваток строго по расписанию, раз в три часа.

В груди тягостно заныло… Накатила, подмяла под себя тоска — мутная, зеленая, как болотная вода под ряской. И тут же низ живота стянуло болью — да так, что пришлось затаить дыхание и замереть, пока не пройдет…

Срочно отвлечься! Срочно! Пока две мои проблемы не решили, что слишком много стресса в этой жизни, и не покинули меня…

Закрыв глаза, я принялась искать, о чем бы еще подумать, кроме как о самом грустном и плохом…

Да вон хоть мама Пола прилетает завтра — вылетела первым же самолетом, как только что сообщила нам Марис. Сама секретарша, постояв напротив кровати с наглухо поджатыми губами, уже убежала готовить банковские и бухгалтерские книги. На время, пока Пол лежит в отключке, управление российским филиалом «Глобал Маркетс ЛТД» переходило в руки его партнера.

Естественно, миссис Стивенсон сможет подписать бумагу, позволяющую мне находиться в его палате. Она же видела меня по скайпу, знает в лицо — даже парой слов успели перекинуться. Хоть и печальный повод, а все же лично познакомимся…

И снова полезли в голову нехорошие мысли.

Еще неизвестно, что маман думает про современную американскую моду жить без штампа в паспорте — если даже мне, двадцатитрехлетней, это в дикость. Вот возьмет и посчитает меня шлюхой мимопроходящей — мало ли кто там у сына в пижаме по дому шастает… Тем более, что печальный опыт общения с алчными тварями, покушающимися на семейное богатство, у нее уже был.

Стоп, погнала я все эти гадости прочь, глядя, как Пола увозят на каталке по коридору — процедура МРТ проводилась на другом этаже.

Встанет. Вот сейчас отдохнет немного, соберется с силами и встанет.

Потому что иначе совсем не честно получается — найти любовь своей жизни и тут же потерять ее. Я так не договаривалась. Ни с кем.

Ночь я провела, скрючившись в кресле для посетителей возле кровати Пола, стараясь поменьше высовываться. Даже в туалет не ходила, чтобы не обратили внимание и не прогнали. Слава Богу, его международная страховка оплачивала пребывание в отдельной палате-люкс — где бы он ни попал в больницу — и соседей по палате у нас не было.

Кресло было жутко неудобным — вероятно на то и рассчитанным, чтобы не вздумали в нем спать.

Хотя какое там спать! Сидела и смотрела на него. Не плакала — не шли слезы, острым комом застыв где-то чуть повыше груди. Иногда брала его за руку, утыкалась в нее лицом и шептала те самые слова, которые не успела сказать, когда он меня слышал и понимал.

— Я тебя люблю. Слышишь? И поеду с тобой. Хоть куда, хоть как. И кольца мне не надо. Просто вернись. Где бы ты ни был… Пожалуйста, вернись…

Иногда мне казалось, что он шевелится, двигает пальцами, пытаясь не то погладить, не то привлечь мое внимание. Подхватываясь, я вскакивала, заглядывала ему в лицо, изучала экран с данными его жизнедеятельности… даже веки приподнимала, неизменно находя там застывший, ничего не видящий зрачок. И понимала, что фантазия в очередной раз сыграла со мной злую шутку, выдавая желаемое за действительность…

Падала в изнеможении на стул, и вновь шептала и целовала его ладонь…

* * *

Утро принесло надежду.

— Внутречерепных повреждений нет, кровоизлияний нет, мозг не пострадал… — Выкладывая на стол черно-белые сканы с МРТ, докладывал заступивший на смену врач. — Не совсем понятно, почему он до сих пор не приходит в себя, но это явно не кома. Скорее всего, организм в том редком состоянии, какое случается иногда после болевого шока — отключились рецепторы. Он, если можно так выразиться, потерял связь с внешним миром. Возможно, так требует организм, чтобы восстановиться. У него нечто вроде… спячки.

Я даже слабо улыбнулась — насколько в тему это прозвучало. Мой медведь впал в спячку.

В семь утра вернулась Кира, на пару с тетей Леной. Привезли мне еды, заставили сходить в туалет и хоть как-то умыться. А в восемь тридцать позвонила Марис, сообщив, что миссис Стивенсон уже приземлилась и скоро будет в больнице.

Я вдруг ужасно разволновалась. Ведь и я косвенно виновата в том, что случилось. Я и Кира — две дуры-сестрички. И что мы теперь скажем женщине, у которой чуть ни угробили единственного сына? А может и угробили…

— Солнце, тебе б помыться да поспать маленько… — Кира погладила меня по голове. — А то приедет свекровька, а ты тут как чучело бледное с грязными волосами и вчерашней косметикой. Испугается еще за будущих внуков…