«Тошнит меня от этой Америки!»

Всегда так, из-за панкреатита. Как только эмоциональная нагрузка, стресс, возникают ком в горле, рези в животе.

* * *

Когда Надя поднялась наверх и заглянула к Гале в комнату, та объявила, что спать будет в одной комнате с Семеном. Объяснила это так:

– Я хочу просыпаться вместе с ним. И ночью быть рядом, может, он в туалет захочет или заплачет, приснится что-нибудь, я успокою. Мне нужно к нему как-то приладиться. Он ведь мальчик особенный.

– Он уже три года спит один. Совершенно самостоятельный ребенок.

– Пожалуйста, – настаивала Галя.

А куда Надя денется? Теперь от того, согласится ли Галина побыть с Семеном, зависел ее отпуск и успех любовной авантюры.

– Но не перетаскивать же нам кровать?

– Не надо. Я на матрасе. На полу. Я люблю на полу, так свободнее.

– Странная ты. Ну, давай. Только первую ночь, – Надя вяло напомнила, кто в доме хозяйка, хотя было понятно, что как только она покинет дом, так и думать забудет о том, кто, где и с кем спит.

Галя сгребла постель и с радостью пошла отбывать све право первой ночи для няни.

Сема с удивлением смотрел на Галю, которая устраивалась спать на полу. Чтобы успокоить его, Галя присела к нему на край кровати, обняла.

– Золото ты мое, ласточка, голубушка, как же я по тебе скучаю. Светочка-рассветочка. Семушка-дремушка, дай-ка я тебя поцелую в твою умную головушку, нежность ты моя, серденько, мий соловейко…

В приступах нежности Галя всегда переходила на украинский, не находя в русском языке аналогов*.Так приговаривала ее бабушка. Как начнет иногда, откуда только слова берутся? Не поймешь, радуется она или грустит, готовая сорваться на плач. А ясно было, что любит она свою внучку сильно-сильно, до слез.

*Комментарий психолога

Конечно, в русском языке очень много ласковых слов. Психологи даже относят русский к так называемым женским языкам, как раз из-за обилия в нем прилагательных. Но когда мы хотим быть искренними, мелодика языка становится чрезвычайно важной. Пожалуй, только народные песни отражают сентиментальность человека, воспитанную в детстве.

– Ну, лягай, дитка, лягай, а я тоби щось цикавэ роскажу.

– А! – подсказал ей Сема.

– А-а! А-а! А-а, – стала баюкать и ласкать Галя чужого мальчика, утирая слезы. Так она соскучилась по своей Светочке-веточке, ласочке, голубоньке, зореньке ясной, красунечке, рыбоньке, пташечке, козочке, любочке, ягодке, доце-донечке…

Как все люди с твердым характером и силой воли, Галя впадала в сентиментальность и испытывала чувство вины перед теми, кто слабее, за то, что ничем не может им помочь.

* * *

«Поля, Америка – твоя страна. Тут все нуждаются в психологе или даже психиатре. А больше всего жаль детей. Если их всех растят как Маугли, не разговаривают с ними и не кормят три раза в день, то новые американцы будут еще тупее предыдущих. Хорошо, что вырождение нашей нации происходит за границами ее территории».

«Галя, тебе пока не везет, потому что у тебя слабый язык и ты – хорошая добыча для людей не очень приличных или нездоровых, для которых новичок – шанс попользоваться, взятку взять за новую информацию и помощь. Двигайся вперед. Рано после двух-трех знакомств делать выводы. Посмотри, что в университете интересного происходит. Образованная русская публика не сидит дома, она обязательно чем-то занята.Среди профессоров ищи. Знакомься с американцами, которые с пониманием отнесутся к твоим проблемам с языком. И учи, учи язык. Телевизор смотри, радио слушай. Давай, детка, не расслабляйся, но и не отчаивайся».

«Какая же ты умная. Ты одна за меня болеешь, Полечка…»

Все истории любви у женщин заканчиваются на детях.Как только в жизни женщины появляется ребенок, она дает сильное крещендо, сюжет отклоняется в сторону. По своей природе женщина, если в ней есть хотя бы зачаточное чувство материнства, если она хотя бы однажды взяла на руки ребенка, пусть чужого, но доверчивого и наивного, не сможет остаться равнодушной к детскому крику о помощи. Легко и естественно находя подход даже к чужим детям, женщина обнаруживает, как сильно отличаются такие отношения от натужных, болезненных, разочаровывающих отношений с мужчинами. И с этой минуты она уже четко понимает, что цель – все-таки ребенок, а не мужчина, который все равно никогда не станет своим, родным, отзывчивым и нежным. Никогда мужчина не признается, что ты для него – все. А ребенок напомнит об этом десяток раз за день.

Две одинокие женщины маялись по разные стороны океана с чужими и в то же время такими родными детьми, убеждая себя в том, что, если в их жизни войдет тот самый мужчина, ничто его не остановит, тем более несмышленыш, которому так мало нужно – немного любви, немного еды и одежды, зато радости от него до неба!

Полина надеялась, что Галя Светочку не заберет, выйдет замуж, родит еще двоих-троих. Ничего страшного, если одна дочка вырастет в московской семье, вполне обеспеченной и благополучной. Поля готова была создавать только благополучную семью, иначе зачем вообще ее создавать? Зачем помнить так остро о своем детском горе, если не для того, чтобы избежать повторения роковых ошибок собственных родителей? Но теперь задача была совершенно четкая – искать отца для девочки. А то влюбляются в кого попало, а потом оказывается, что он – плохой отец.

Светочка однозначно оправдывала Полино одиночество, то, что она, как говорят в народе, засиделась в девках, замуж не вышла и детей не родила. Ей нравилось одевать «дочку» вместе с другими родителями в детсадовской раздевалке, выслушивать ее щебет, нахваливать чужих деток, которые еще днем были у нее на коррекционных занятиях. Она была не просто хорошей мамой, а мамой уважаемой, образованной, компетентной, самой просвещенной мамой во всем детском саду. И самой любящей. Она ни за что не оставила бы ребенка, чтобы улететь в Америку в поисках приключений. Поля ведь не знала, от какой жизни бежала Галка, какими страхами была гонима эта дизайнерша из Полтавской губернии. А живя в столице, легко быть моралисткой,учить жить тех, кто ни дня не знал спокойствия и благополучия, не радовался будущему, не гулял неспешно по бульварам, как у себя дома, а шмыгал, чужой и приезжий, чтобы не раздражать своим видом старых степенных горожан.

Детей в садик приводили из разных семей. И Поля видела, с каким азартом некоторые дети мигрантов глядят вокруг, что бы такого украсть. Все для них новое, необычное, все они хотят руками потрогать, ноготками поцарапать. А ведь пройдет немного времени, и эти дети станут самыми обычными взрослыми москвичами. Конечно, это было несправедливо. Что получалось? Что вот она, москвичка в сто первом поколении, для которой Москва – родина предков, а не просто шесть вокзалов, три аэропорта, метро в разные стороны,училась для того, чтобы не своих детей растить, а чужих, которым ничего здесь не жаль, ничего не дорого…