Она смотрела на Свету и понимала, что та как раз еще впишется в город, сойдет за свою, если ей поправить немного речь и научить хорошим манерам. Это единственный способ прижиться здесь. Иначе Москва забракует, отвергнет вульгарные попытки жить по-своему – как было принято в селе, ауле, маленьком заштатном городишке или даже столице бывшей союзной республики. Она всегда оттенит контрастную фигуру чужака.И в какую бы щель он ни забивался, обнаружит и заморит, как таракана.

В метро было совсем тоскливо. Именно здесь по утрам толпились приезжие – и те, кто только что прибыл с вокзала, с баулами, сумками, рюкзаками и ящиками, и те, кто уже нашел работу и ехал отбывать повинность, отказывая себе во всем – в еде, одежде, проезде в транспорте, в мороженом и даже хлебе. Откладывая копейку за копейкой, они отправляли деньги домой, родне, тешась фантазиями о благодарных родственниках. Это потом, когда связь с родиной ослабнет, приезжий погрузится в тоску.А пока счастье оттого, что можно порадовать близких, оставленных в ожидании посылок и переводов, еще бьется у него в виске. И он точно знает: он человек хороший, потому что с утра до вечера работает для тех, кто не смог или испугался отправиться на заработки.

Мигранты – очень сильные люди.Только самые сильные и отчаянные срываются с мест, полагаясь лишь на веру – в себя и в Бога. Их сила не в статусе, как у москвича, который имеет и образование, и прописку, и связи. Сила их заключается в невероятной жизнеспособности. В этом они превзойдут даже военных или космонавтов – тех, кто знает, что при любых обстоятельствах главное – выжить. А все остальное приложится.

Проведя под землей полтора часа, они со Светочкой выныривали из метро на свет и свежий воздух. Окраины Москвы еще не так густо застроены, как центр и окрестности. Поэтому кажется, что здесь ярче светит солнце. А еще вокруг лес. И в дождливую погоду пахнет свежей хвоей, как перед Новым годом.

Поля общалась со всеми в детском саду ровно, спокойно, старалась соблюдать дистанцию, чтобы поддержать свой авторитет. И это ей удавалось. Всего через год работы ей выделили огромный кабинет, который она постепенно заполняла стеллажами с методичками и пособиями, развивающими играми, яркими игрушками, специальными столиками для занятий… Дети ее любили, коллеги ценили, и это подбадривало.

Родители приезжали отовсюду. Приезжали вместе с детьми и работали за право водить их в детский сад – кто нянечками, кто, с образованием, воспитателями или даже методистами. Поля была на особом положении, потому что ставка психолога была вдвое выше воспитательской, а Поля занимала и честно отрабатывала целых две ставки.

С тех пор как Светочку приняли в садик, Полина особенно старалась держать планку. Она на себе почувствовала, что значит быть матерью-одиночкой, когда любая провинность или болезнь ребенка делает тебя беспомощной и незащищенной.

С девочкой была одна беда. Нет, она не болела, даже когда в группе объявляли карантин, не дралась и не ссорилась с другими детьми. Она просто командовала. И своим поведением подтверждала теорию о врожденном лидерстве у некоторых детей*.В точном соответствии с этой теорией мешала воспитательному процессу, перебивая, поправляя взрослых. Ей казалось, что она помогает организовывать детей, которые не слушались. Хотя бы потому, что не все хорошо говорили и понимали по-русски.

*Комментарий психолога

Лидерство, несмотря на то что существует большое количество тренингов лидерских качеств, не только врожденно, но и передается по наследству. Света вся в маму. Таким нужно много людей, в парах им скучно.

А Светочка все понимала без слов. И тут же начинала переводить детям просьбы или указания старших.

– Вася, ты будешь кушать и вырастешь большим, – обнимала она мальчика, которому только что было сказано: «Если не будешь есть, тебя привяжут к кровати и накормят из трубочки!»

– Давайте сядем рядом, нам будут читать что-то очень интересное! – агитировала Светочка, как только замечала, что воспитательница брала книжку, раздумывая, почитать детям или занять их рисованием.

– Ты такая красивая, Лена, будешь у нас Снегурочкой на Новый год. Обязательно скажи маме, чтобы она сшила тебе платьице и шапочку голубенькую.

И Лена передавала маме эти указания с таким серьезным видом, что та ни минуты не сомневалась, что ее дочь выбрали Снегурочкой, и заказывала самое лучшее платье у портнихи.

Обман обнаруживался уже ближе к делу, когда мама начинала волноваться: почему же до Нового года осталось всего-ничего, а Леночке не дают учить слова.

– Да кто вам сказал, что она будет Снегурочкой?! – изумлялась такой наглости воспитательница.

– Лена. Дочка, тебе говорили, чтобы ты шила платье? Кто?

– Света, – честно отвечала Леночка.

– Все ясно, – злилась воспитательница.

И что оставалось? Снегурочкой назначали таджикскую девочку с русским именем Лена и раскосыми черными глазками.Для красоты ей заплетали косички в два ряда. А девочки с голубыми и серыми глазками кружили вокруг нее снежинками.

У Светы было свое представление о справедливости, с которым Поля не могла не согласиться. В жизни должны сбываться только самые волшебные желания. И они обязательно сбудутся, если их правильно обозначить.Кажется, у девочки был дар слышать тайные желания других, быстро оценивать возможности в пользу того, кто нуждался в помощи и понимании. На нее можно было оставить всю группу, и когда она приходила на занятия к Полине, та позволяла ей руководить, рассаживать, приглашать к игре, подбадривать во время занятий, задавать вопросы вслух. Светочка была атмосферным человеком – из тех, кто своим присутствием окрашивает все вокруг в яркое многоцветье и наполняет радостью.

Дома она скучала, потому что не о ком было заботиться и некем командовать.

Этнический вопрос в детском саду стоял очень остро.Игнорировать его не удавалось, потому что еще до того, как дети понимали, что делятся на мальчиков и девочек, им были видны различия в цвете кожи. А если они не успевали это заметить сами, то родители непременно подскажут.

Найти работу было непросто. Конкуренцию составляли не только местные жители, но и другие приезжие. Времена пролетарского интернационализма остались далеко позади. На первый план вышли этнические стереотипы и биологические инстинкты. Когда законы относительны, а социальные гарантии и вовсе отсутствуют, уровень жизни зависит от крепости нервной системы.В Москву, как и в Нью-Йорк, а также в другие мегаполисы едут самые сильные и устойчивые. Или романтики. Романтики – это те, кто верит в мечту, а не в людей.

Реалисты не ждут от жизни ничего особенного,на «слабо» их точно не возьмешь. Они понимают, что трудности и лишения неизбежны, и оценивают все с точки зрения выживания. Логика до печального проста: если не удастся выжить, то все остальное бессмысленно. Реалист – очень скучное создание, его прогнозы обоснованы, проверены, прозаичны. Его не интересуют яркие солнечные дни, а только ненастья и холода, потому что именно они создают угрозу выживанию. А это, согласитесь, приземляет, сужает горизонт. То ли дело ожидания романтика – всегда многообещающие и прекрасные. Слушая романтика, хочется петь и танцевать от восторга. Слушая же реалиста, можно умереть от скуки. Крылатые создания, словно мотыльки, летят на свет, но это не свет больших городов, а свет их собственных мечтаний, напоминающий скорее сияние телеэкрана – голубое и рассеянное от нереальности изображений*.