Рядом с ним – два сопровождающих.

А вот у защитников дворца лошадей не было. Больше не было. Поэтому они были пешком.

Дмитрий остановился в шаге от переговорщиков, заставив их отпрянуть. Мало приятного беседовать с всадником, уткнувшись в морду его коня. Тем более, с дестриэ, который мог и укусить своей мощной челюстью. Этих лошадей ведь учили не просто возить всадника, но и воевать вместе с ним. И копытом бить, и грудью давить, и ногами топтать, и зубами кусать. Да, их время уже прошло. Но Дмитрий все одно испытывал к таким лошадкам слабость. Посему и закупил. Да не одну – а целый выводок, отбирая для своего личного «автопарка» особенно крепких, рослых, выносливых и, по возможности иноходцев.

Но мы отвлеклись.

Немного наехав на своих визави Император вынудил их отступить на пару шагов. И медленно осмотрел их, не слезая, словно бы подчеркивая ситуацию и то положение, в которое они попали.

Перед ним был худенький подросток, разодетый в пышные одежды и подпоясанный старой, богато украшенной саблей. Испуганный, даже в какой-то мере затравленный взгляд. Но парнишка держался.

Дмитрий снял шлем и улыбнулся. Но вышло не очень приветливо. Слишком импозантный у него был вид. Чисто выбритая лысина, холодные и цепкие голубые глаза, кажущиеся ледяными, рыжая густая переплетенная косичкой борода, перехваченная большим серебряным кольцом… и татуировка ворона, нависающего над правым глазом Императора…

– Я хочу убить всех, кто есть во дворце, – произнес Дмитрий, кивая переводчику. – Но желание это пагубное. Не пристало к такому стремиться честному христианину. Поэтому я предлагаю вам капитулировать, сдавшись на милость победителю.

– На каких условиях? – Поинтересовался, Маршалы Халил-паша, что стоял рядом с Османом.

– Я жадный, – усмехнувшись, произнес Дмитрий. – Я хочу многого. Но многое, не все. Видит Бог, если бы вы не пожадничали в Крыму – я бы и не полез сюда. Нужно было оставить мне сундуки с золотом и серебром для трофеев. А что делали вы? Крохоборы! Не должно воину уходить с войны с пустыми руками, так, словно он проиграл. Теперь Порте придется заплатить больше. Много больше. Но, повторяюсь, я возьму не все.

Маршалы Халил переглянулся с Великим визирем Охрили Хюсейном.

– В знак искренности вашего желания договориться, – продолжил Дмитрий, перебив размышления визирей, – я хотел бы получить эту саблю, – указал он на старое оружие, опоясывавшее Османа.

– Но это символ власти султана! – Возразил Великий визирь.

– С падением Константинополя, – произнес Дмитрий, – этот символ власти утратил свое значение. Осман молод. И если ему достанет талантов и удачи, то он сможет выковать новую славу Османов и обзаведется своим символом. Все в его руках. Но эта сабля – моя. Она – символ моей победы и будет храниться в сокровищнице Москвы.

Немного помедлив, мальчик снял оружие и протянул его Маршалы. А тот, вежливо поклонившись, подал саблю Императору.

– Отлично. Тогда готовьте зал для переговоров. Завтра с утра и начнем.

– Во дворце? – Уточнил визирь.

– Ну а где? Мне плевать, а что скажут потомки? Поверьте – вам будет очень неловко в своих могилах от постоянного ворчания на тему того, что мирный договор был подписан на разделочной доске мясника. В общем – не морочьте голову и готовьтесь. Поддался бы своему желанию – вырезал бы вас, не пытаясь даже вести переговоры. А так, можете быть спокойны. Если я дал вам шанс, то я позволю им воспользоваться. И пришлите мне священников.

– Связанными? – Поинтересовался армянин, прекрасно знающий о взаимоотношениях между Императором и греческим православным клиром.

– Зачем? – Нахмурился Дмитрий. – В городе полно трупов. Кому-то нужно проводить их в последний путь. Выгоняйте пинками всех этих бездельников! Что христианских, что исламских, что иудейских! Или кто там у вас есть еще? Пусть делом займутся! А заартачатся – просто убейте. Пусть Всевышний сам разбирается с этими трусами и лентяями! Мне они без надобности.

– Я понял, – покорно произнес армянин, глубоко поклонившись… но лишь для того, чтобы скрыть предательскую улыбку. Все заканчивалось не так плохо, как он думал. Совсем не так плохо…

1 августа 1621 года, Стамбул

Кёсем проснулась от странного журчащего звука. Открыла глаза и с удивлением обнаружила обнаженного Дмитрия, который стоял на балконе и никого не стесняясь писал в клумбу за окном.

Она даже как-то потерялась, не понимая, как реагировать на эту совершенно дикую выходку. И только спустя несколько мгновений до нее дошла та крамольная мысль, что теперь это его город, в котором он может делать все, что ему заблагорассудится. Хмыкнув, Кёсем потянулась, скользя своим обнаженным телом по шелковым простыням и сладко зевнула.

Это все случилось так странно и неотвратимо…

Переговоры начались непривычно для Дмитрия. Никакого круглого стола не предусматривалось. Напротив – диваны и удобное, приятное помещение с тенью и прохладой. Но он не стал ломаться. В конце концов, какая разница?

Немного поболтали о ничего не значащих вещах. И тут произошел курьез. Император попросил пригласить Кёсем-султан, которая, как ему доносили, славится умом и многими талантами. Дескать, ему хотелось бы, чтобы она присутствовала и помогала своими мудрыми советами. А на возражение Великого визиря о том, что Кёсем всего лишь женщина, Дмитрий пояснил, что только женщины рожают мужчин. Ведь ослица рожает осла, а львица – льва. И если ее считать «всего лишь женщиной», то кого она родила? Всего лишь мужчин? Таких же недостойных, как и они сами? И разве «всего лишь женщина» родила Мехмеда II Фатиха? Или может еще одна недостойная «всего лишь женщина» родила пророка Мухаммеда? На это возражение Великий визирь промямлил что-то невразумительно, потерявшись. А Дмитрий продолжил, пояснив, что он, Император Руси, ценит умных и сильных женщин. И даже более того, именно женщина является блюстителем престола в его отсутствие. Мало того – она прекрасно справляется!

Эти слова окончательно добили всех его визави, совершенно потерявшихся в данном споре. Что им ответить? Что пророка родила недостойная? Да и Кёсем, что наблюдала за переговорами по привычному обычаю, тайно, через глазок, смутилась. Ей понравилась эта лесть. Тем более, что Дмитрий во время своих реплик как-то слишком внимательно посматривал по сторонам, явно выискивая, где в затененной части находится небольшое смотровое окошко для наблюдений. Он явно знал о том, что она его слушает. Впрочем, соблюдая приличия, она выждала необходимое время, а не явилась сразу. Дескать, шла из своих покоев. А войдя скромно села на один из диванов, что стоял совсем недалеко от двери. Будто бы она ничего не слышала и стесняется участвовать в мужском разговоре.

Но не тут-то было.

Дмитрий встал и подошел к ней.

Заглянул в глаза… и как-то странно улыбнулся. После чего совершенно без спроса откинул шелковый шарф, что прикрывал ее лицо.