Да, позвонить определенно стоит. Мой собственный мобильник остался в бабулином доме, поэтому гаджет, предложенный некромагом, оказался очень кстати.

Пока общалась со своей родственницей (Лекарцева-старшая восторга по поводу моего сообщения не высказала и попросила не совершать поступков, о которых я могу в последствие пожалеть), Вячеслав включил в доме свет и загремел на кухне посудой.

— Будешь ужинать? — спросил он, когда я пришла к нему из прихожей.

— Нет, есть совсем не хочется.

— Мне тоже, — кивнул он. — Чай и пирожки перебили весь аппетит.

— Знаешь, а ведь совсем скоро закончится мой отпуск, — сказала, опершись спиной на столешницу кухонного гарнитура. — И мне придется уехать в город.

Слава встал рядом со мной.

— Ты уже думала, что мы будем делать, когда вся эта история подойдет к концу?

— Нет. А ты?

Некромаг мягко обнял меня за талию, притянул к себе.

— Я уже говорил: я тебя не отпущу.

— Запрешь в своем доме?

Он усмехнулся.

— От себя не отпущу. Уедем в город вместе. Мне тоже стоит показаться на работе, пока коллеги окончательно не забыли, как я выгляжу.

Я обхватила его руками, спрятала лицо на его груди. Слава потерся щекой о мою макушку.

— Как же мне с тобой хорошо, — чуть слышно прошептала я.

Он слегка отстранился, а потом нежно припал губами к моим губам. Я сразу же ответила на поцелуй. Наше объятие на мгновение стало крепче, а потом руки некромага жарко и решительно скользнули по моим бедрам. Через секунду я уже сидела на краю столешницы, а Вячеслав покрывал быстрыми горячими поцелуями мою шею, одновременно расстегивая маленькие пуговки моей же рубашки. Еще мгновение — и губы переместились чуть ниже, рубашка скользнула по рукам, и я одним движением сбросила ее на разделочный стол. Вслед за ней отправился красный кружевной лифчик, — Слава буквально сдернул его с моей груди, обнажая себе дополнительное место для поцелуев.

Я резко выдохнула, подалась вперед и обхватила ногами его талию. Некромаг тут же поднял меня на руки и решительно понес куда-то вглубь дома.

Шум его шагов, хлопанье межкомнатных дверей, яркий свет в проходной гостиной и вечерняя свежесть, льющаяся из открытых окон, слились на краю моего сознания в единый быстрый миг, мелькнувший между ласками на кухне и приятной прохладой покрывала широкой кровати, на которое меня вдруг опустили.

Слава одним движением стянул с себя футболку, накрыл обнаженной грудью мою и снова захватил в плен мои губы. Одной рукой я обхватила некромага за плечи, а второй решительно потянулась к ремню на его джинсах…

Мы заснули ближе к утру, успев не только вдоволь поласкать друг друга, но и пошептаться, лежа на сбившейся простыне, и полюбоваться звездами, стоя у подоконника большого полукруглого окна.

Все это время меня буквально переполнял бешеный восторг, граничащий с ощущением счастья. Славины руки и губы, его горячие взгляды и тихий шепот поднимали в моей душе целый шквал эмоций. Тело на прикосновения некромага реагировало тоже однозначно — оно становилось податливым, как мягкий пластилин, из которого можно было вылепить все, что угодно.

Засыпая, я с усмешкой думала о том, что полноценно выспаться нам все-таки не суждено. По крайней мере, до тех пор, пока мы находимся в одном помещении.

Впрочем, спустя пару часов, оказалось, что причин вынужденному недосыпу может быть гораздо больше.

На рассвете сон вдруг вытолкнул меня из своих объятий. Я осторожно выбралась из кольца Славиных рук, села на кровати и с некоторым недоумением прислушалась к звенящей тишине.

Что-то явно было не так.

Спрыгнула с кровати на пол, на цыпочках подошла к окну.

У забора заозерного дома кто-то стоял.

Я крепко зажмурилась, прогоняя остатки сна, и внимательно вгляделась в странную темную фигуру.

Нет, это определенно не дерево и не куст, а нечто вполне человекообразное.

Бросила взгляд на часы, висевшие на противоположной стене: 04.21.

Что ж, там явно стоит не Николай Егорович, он со своего дежурства должен вернуться позже. И не один из местных колдунов — в связи с последними событиями, волховчане стали относиться к некромагам гораздо спокойнее и сердечнее, а значит, в случае чего, колотили бы в ворота, но уж никак не маячили возле калитки.

Значит, нежить?.. Но почему она просто стоит и ждет?

Эх, посмотреть бы поближе! Но боязно — вдруг это какой-нибудь неучтенный упырь? Если выйду ему навстречу, не перегрызет ли он мне горло раньше, чем я успею сказать хоть слово?

Слава, между тем, спал так сладко, что будить его было откровенно жаль. Несколько секунд я рассматривала силуэт неизвестного гостя, а потом, решив, что благоразумие в данной ситуации должно стоять выше любопытства, вернулась к кровати и осторожно похлопала Вячеслава по плечу.

— Слава! Проснись!

Он мгновенно открыл глаза, будто и не спал вовсе, а находился в легкой полудреме.

— Что случилось?

— Кто-то стоит возле забора.

Он выбрался из постели. Окинул меня хитрым взглядом, а потом с легкой улыбкой поднял свою лежавшую на полу футболку и протянул мне. Я молча натянула ее на свое обнаженное тело. Моя-то собственная рубашка осталась в кухне на разделочном столе. И лифчик тоже. А вот шорты и трусики наверняка где-то у кровати…

Слава надел джинсы и подошел к окну.

— Мертвушка, — сразу определил он.

— Точно?

— Абсолютно. И, похоже, не простая. Как там говорит наш великий мудрый народ? Не буди лихо, пока оно тихо.

Лихо?!

У меня внутри что-то похолодело.

— А мы его и не будили, — медленно сказала я.

— Ну да, оно пришло само, — кивнул Слава. — Пойду поинтересуюсь, что ему тут надо.

— Я с тобой.

— Нет, — он решительно покачал головой. — Это не навка и не упырь. Мертвое тело — всего лишь сосуд для злобной сущности, помнишь? Тебе нет никакого смысла с ней знакомиться.

— Я не буду ни с кем знакомиться. Просто тихонько постою рядом с тобой.

Взгляд Вячеслава стал серьезным.

— Постой у окна. Это будет гораздо безопаснее.

Я подошла к чародею вплотную и нежно потерлась носом о его плечо. Потом обняла за руку и заглянула в глаза.

— Хорошо, постой у калитки, — со вздохом согласился Слава. — Но за пределы двора не выходи. Договорились?

Я улыбнулась и кивнула.

Как, однако, падок на ласку мой грозный некромаг! Николай Егорович прав — в детстве Вячеслава явно не долюбили.