– Я рад приветствовать всех пришедших на праздник. Открытие “Модного Улета” – без преувеличения, событие мирового масштаба. Здесь вы сможете приобрести изделия всемирно известных брендов по демократичным ценам. Вместе с командой специалистов мы позаботились о том, чтобы “Модный Улет” стал не просто очередным торговым центром, а любимым местом отдыха для вас и ваших детей. Здесь есть удобная парковка, зеленый уголок, детская игровая площадка… Как видите, я постарался, чтобы вам понравился мой подарок городу. Скажу по секрету, – Верховцев на миг склонился к зрителям, – я и сам ужасно хочу вам понравиться. Знаю, мне будет непросто завоевать ваше доверие. Многие из вас знают меня… не с очень хорошей стороны. До недавнего времени я был тем персонажем анекдота, от которого, когда он был ребенком, стонали и плакали учителя и был в ужасе директор школы, а потом, когда он повзрослел, стонали девушки в его постели и ужасался главный мент, – Семен подмигнул полковнику Свербилкину. – Кое-кто из вас помнит, как я разгромил ресторан “Дырявый Джо”… и прочие мои выкрутасы. Все это в прошлом. На ваших глазах я начинаю новую жизнь. Вы видите другого Семена. Таким я останусь навсегда. А знаете, почему? – он задал вопрос гостям праздника.

– Папаша приструнил?

– Совесть замучила?

– Светит тюремный срок?

Зрители не церемонились с ответами.

– Не угадали! – гордо крикнул Семен в микрофон. – Только любовь способна изменить человека. Благодаря любви я начал жизнь с чистого листа. Раньше у меня было много подруг. Мне казалось, что я люблю их всех, пока однажды не познакомился с девушкой, которая помогла мне прозреть. Я понял, что настоящая любовь нам дается раз в жизни. Теперь только с ней одной я хочу быть вместе до последнего часа. Ей я готов подарить весь мир. Начну, пожалуй, с того, что подарю ей на нашу свадьбу “Модный Улет”. Эта девушка считает себя заядлым шопоголиком. Уверен, ей понравится мой подарок. Не пора ли представить ее вам?

– Пора! – дружно отозвались зрители.

– Приглашаю на сцену Елизавету Багрянову, генерального директора Волочаровского мясокомбината.

Обомлевшие гости поздно вспомнили о приветственных аплодисментах. Лиза поднялась на сцену, не оглядываясь на зрителей, и подошла к Семену.

– Прошу тебя, любимая, разрезать ленточку и открыть двери в наш эдем для модников и модниц. – Семен передал ей ножницы и встал перед ней на колено, приложив ладонь к груди. – Дорогая Лиза, я предлагаю тебе руку и сердце. Ты выйдешь за меня замуж?

– Извини, Сенечка. Все мои части тела и душа принадлежат вон тому молодому человеку, – Лиза указала на меня. – Надеюсь, ты не пустишься во все тяжкие, как раньше, – обратилась она к поднявшемуся парню. – Обещай не дурить.

Семен стоял молча.

Меня выделил из толпы белый круг подвижной лампы, и ко мне ястребом подлетел худощавый рыжий фотограф. Хорошенько засветив мои глаза мощной вспышкой, парень сунул мне под нос диктофон и протараторил:

– Егор Ветров, корреспондент газеты “Волочаровский Вестник”. Представьтесь, пожалуйста, и расскажите немного о себе.

Егор стал беспрестанно “обстреливать” меня из фотоаппарата. Защитные линзы не спасали.

– Прекратите меня щелкать, и, быть может, я скажу вам что-нибудь благопристойное, – проворчал я, пряча под губами вылезшие клыки и прикрывая лицо рукой.

– Не жмурьтесь. Опустите руку. Подарите мне один красивый кадр. Улыбнитесь, наконец, и я перестану вас снимать, – трещал настырный паренек.

– Волочаровское телевидение, – Егора отпихнул его бритый наголо коллега – сверстник, и по моим глазам ударила лампа здоровенной видеокамеры.

От городских репортеров пришлось спасаться на сцене. Туда им был вход воспрещен.

– Тихон Таранский! Талантливый писатель, поэт, и мой любимый мужчина, – Лиза представила меня гостям праздника. – Тиша, ты моя радость, моя прелесть, мое бесценное сокровище, – она взяла меня за руки и повернулась к зрителям. – Люблю тебя больше жизни… Я тебя обожаю, и хочу всегда быть рядом с тобой.

Лиза так сильно волновалась, что я не мог разобраться, искренни ли ее слова, или она играет на публику. Когда ты сам постоянно врешь и все вокруг тебя заливают напропалую, очень трудно выудить крупицу истины из болота лжи.

– Я тоже тебя люблю, Лизонька, – на половине фразы я заподозрил, что говорю правду.

Лиза поцеловала меня… Разве я мог ее отвергнуть под прицелами фотоаппарата, видеокамеры и всяких там смартфонов-планшетов? Наш поцелуй был долгим и, наверное, красивым. Фотогеничным. Репортеры остались довольны… Я старался хорошо сыграть свою партию… Я думал, что играю… Но сердце вело себя странно, не беспокойно колотилось, а пело. Как маленький упругий барабанчик, выстукивало мелодию любви.

“Таких чудес с вами давненько не случалось, дорогой Тихон Игнатьевич. Сотню лет, а то и поболе”, – завершив поцелуй, я больно прищемил клыками язык.

– Тиша, как гость нашего города, ты должен разрезать ленту, – Лиза подала мне ножницы – эстафетную палочку.

Растоптанный в пыль Семен под шумок куда-то удалился.

– Что я могу сказать? – я действительно не знал, что говорить. Мысли путались. Душу теребило необъяснимое беспокойство. – Городок ваш чудесный, уютный. Буду рад остаться в нем насовсем. А вот к ленточке прикоснуться я недостоин. То привилегия вашего достопочтенного главы.

Я говорил страшную ерунду. Перед глазами встал давно покойный основатель Волочаровска Анисим Герасимович Пыжиков. “Мечтаю, чтобы в нашем городе никогда не было никаких вампиров”, – твердил Пыжиков на всяком народном собрании. Мне представилось, что перерезав ленточку, я вызову мстительный дух первого городничего.

Довольно с меня одного злобного призрака в усадьбе. Приняв решение, я продолжил спонтанную речь:

– Всем вам известно, что даже вампиры – уж на что живучие создания – и те не могут жить без головы. Городу тем паче нужна мудрая голова. Такая, как у многоуважаемого Валерия Денисовича. Пожелаем ему долгих лет и благоприятного правления.

Иван Смолин от злости шевелил усами, как таракан. Гости замешкались. Прежде грома торжественного марша в толпе прозвучало подозрительное шуршание, волнами поползли змеиные шепотки…

Оглушенный музыкой, я взглянул с высоты на зрителей и увидел сборище упырей. В первые секунды мне сделалось чуток нехорошо при созерцании злых мордасов, принадлежавших ненавистным честному обывателю мздоимцам, подхалимам, мошенникам, разбойникам и мелким пакостникам широкого профиля. Потом стало приятно, что от совершенного мстительного действия их круглые мордасы стали прямоугольными, а длинные вытянулись в спицы. Внутри разлилось расслабляющее тепло – нежнее, чем от горячей крови ягненка.

Позднее наступило стыдливое прозрение. Я вспомнил, что среди гостей есть честные горожане, чьи близкие родственники или друзья были съедены моими собратьями. Капельку пожалел о том, что наступил добропорядочным людям на больную мозоль.