относилась к этике со дня нашей встречи, — напомнил я ей.

Она приподняла бровь.

— А ты все время пытался увести меня на темную сторону.

— Верно.

— А я притянула тебя на сторону законопослушного агента, да?

— Притянула? Скорее притащила.

Она закатила глаза.

— Еще есть линии, которые я не пересеку. Не важно, плохой крот полностью или отчасти. Но если он делает вид, что у него есть мораль, это можно использовать, чтобы одолеть его.

Из меня вырвался смешок.

— Это жестокий агент справедливости, которого я знаю и люблю.

Ее глаза расширились, она вдруг сосредоточилась на еде. Я моргнул, глядя на ее румяные щеки, и запоздало понял, что сказал. Дюжина вариантов кружилась в голове — сделать вид, что я этого не говорил, изменить тему, пошутить — но я не хотел избегать темы, раз нечаянно поднял ее. Я отчасти признался ей, пока мы были скованы, ждали, что Каде убьет нас. Почему не завершить дело?

Я открыл рот, но не успел заговорить, Линна подняла взгляд.

— Я говорила с родителями.

Это остановило мое, скорее всего, смущающее признание.

— Как твой папа?

— Не очень хорошо, — она прикусила губу, впившись зубами так, что я скривился. — Кит, ты был прав. Это важно для меня, хотя у меня смешанные чувства к папе. Я не могу просто игнорировать это.

Я отодвинул миску с недоеденным салатом и уперся локтями в остров на кухне.

— Конечно.

Она шумно выдохнула.

— Родители попросили меня приехать домой на время.

Я застыл на месте.

Растерянно глядя на салат, она не видела моей реакции.

— Врачи говорят, что ему нужна паллиативная помощь, и моей маме тяжело справиться. Я нужна им. Но… — она подняла взгляд. — Я нужна и тебе. Мы нужны друг другу.

Я глядел в ее встревоженные карие глаза, в голове крутилось «Я должен был такое ожидать».

— Я поеду с тобой, — выпалил я, но ответ был неправильным. Я не мог убежать в ЛА, когда Каде был на свободе, «Консилиум» скрывался в тени МП, на спине Дариуса была мишень, а его непонятная связь со всем этим не была решенной.

— Кит… — прошептала она.

Я расправил плечи и попробовал снова:

— Делай, что считаешь нужным. Линна, а я буду тут, когда ты вернешься.

— Я должна остаться. Тут так много происходит. Слишком опасно оставлять тебя одного со всем.

Я потянулся над стойкой и обвил ее ладонь своей.

— Если не поедешь, будешь жалеть до конца жизни. Ванкувер и ЛА разделены одним полетом. Я буду обо всем писать, и если нужно будет вернуться, ты окажешься тут через день.

Она прикусила губу снова, мучила нежную кожу.

— Ты не расстроен?

— Нет, — я убрал руку, глядел минуту на свой салат, а потом продолжил есть, но не замечал вкуса. — Не расстроен. Обещаю.

Мы закончили ужин, разговор перешел к темам легче. Вместе мы убрали на кухне и загрузили тарелки в посудомоечную машину. Стало тихо, но тишина была уютной, каждый затерялся в своих мыслях.

Я закончил вытирать стойку, Линна замерла неподалеку со странно робким выражением лица. Я ощущал ее близость, бросил тряпку в рукомойник и повернулся к ней.

— Кит, кхм… нам обоим не мешало бы отвлечься, и… кхм, тут хороший телевизор.

Я кивнул на ее почти предложение.

— Хочешь посмотреть фильм?

— Да.

Подавляя улыбку, я пошел в гостиную и плюхнулся на диван. Это был уже наш четвертый просмотр фильмов на этом месте. Она села рядом со мной, а я не мог сдержать улыбки.

— Помнишь первый фильм тут? Ты хотела запереть меня, а я убедил тебя заглянуть за моими вещами.

Она мягко улыбнулась.

— И ты как-то убедил меня посмотреть с тобой «Касабланку».

— Думаю, ты просто пожалела меня. Я ощущал себя жалко, горевал, что терял удобную квартиру и коллекцию фильмов.

Она спасла мою коллекцию фильмов. Хоть мы едва знали друг друга, она вернулась за фильмами, пока арендодатель не выкинул мои вещи и выставил квартиру на продажу.

— Ты боялся потерять свободу, — прошептала она. — Это не жалко. Это всех пугает.

Я отклонился на подушки, направил пульт на огромный экран, пока следил за ней краем глаза.

— Я думал тогда, что ты была такой строгой.

— Я строгая.

— Нет, — я листал приложения. — Я еще не видел твоего сострадания тогда. Что будем смотреть?

Она сжала губы и встала. Я привстал, не понимая, как расстроил ее, уже готовый умолять ее не уходить, но она ушла недалеко. Она вытащила из сумки DVD-кассету, прошла ко мне и вручила мне фильм.

Я перевел взгляд с ее розовых щек на кассету. На меня смотрели две Линдси Лохан в подростковом возрасте, между ними было название: «Ловушка для родителей».

Ей не нужно было ничего говорить.

Через две минуты начались титры, и мы сидели на диване бок о бок, нас разделяли несколько дюймов. Но, пока на экране показывали сжато историю любви Денниса Квейда и Наташи Ричардсон, моя напарница придвинулась ближе. Она без слов прижалась к моему боку, опустила голову на мое плечо, и я обвил рукой ее талию, притянув ее еще ближе к себе.

— Кит, — прошептала она, пока нам показывали золотоискательницу Мередит Блейк у бассейна. — Можно спросить… кого ты потерял из-за рака?

— Мою приемную маму, Джиллиан. Она была лучшим приемным родителем в моей жизни. Без нее… — слова застряли в горле, я не смог закончить. — Я был с ней два года, но этот период закончился слишком рано.

Слишком рано, чтобы перечеркнуть все мои ужасные отношения с приемными родителями, их детьми, властями и людьми в общем, и это сделало меня холодным и безразличным настолько, что работа на Ригеля не беспокоила меня.

— Расскажешь о ней? — тихо спросила Линна.

Я почти отказался, но было правильно рассказать ей. Хотя было больно. Хоть я от этого скучал по первому человеку, любившему меня, и голос обрывался. Это того стоило, потому что Джиллиан хотела бы узнать Линну, второго человека в мире, которого я любил.

Когда я притих, Линна сжалась рядом со мной, ее голова была на моей груди, ухо — у сердца. Фильм еще играл, но мы уже не смотрели.

— Спасибо, — прошептала она. — Я не могу… не могу сейчас, но, когда вернусь, я тоже расскажу тебе о своем детстве.

Я играл с кончиком ее хвоста, водил пальцами по шелковистым прядям.

— Когда ты собираешься уезжать?

Она молчала миг.

— Моя мама забронировала для меня билет на самолет. Рейс завтра утром.

Ее слова резали меня. Так скоро?

— Но я попрошу их передвинуть рейс. Я не могу