— Её смерть никак не связана с твоим романом, — возразила я.

— А что, если связана? Учиться в Аретузе было всё равно, что жить в змеином гнезде. Поэтому в каждой книге я расправлялась с кем-то из них — они были первыми безымянными жертвами преступлений, были забитыми до смерти проститутками в дешёвых портовых борделях. И только сейчас я осознала, что половина из них уже сгорела на кострах, а теперь вот Лукреция…

— Тогда ты знаешь, что нужно сделать с иерархом, — сказала я.

Марго слабо улыбнулась.

— Может быть, он прав, и мои книги стоят того, чтобы их сжечь. Я убиваю в них тех, кого ненавижу. Я убиваю в них тех, кого люблю. Скоро я останусь совсем одна…

Я отдёрнула в стороны полог в свою комнату, чтобы туда ушёл жар из натопленной гостиной, и принялась убирать рассыпанный пепел. Похоже, что утешить романистку, пытаясь переубедить, было невозможно.

— Твоё право, делай, что хочешь. Только оставь для меня несколько книг прежде, чем сжигать, — пошла я другим путём. — Я ещё не прочла про чародея в Царстве Мёртвых.

Марго помолчала.

— И про пирата, — добавила она.

— И про бандита и настоятельницу, — сказала я, невозмутимо продолжая уборку, и краем глаза заметила, что романистка улыбнулась.

— Я бы ещё рекомендовала вот эту, — она вскочила и уже водила ладонью по книжным корешкам на полке. — Моя любимая. Про вельможу, который всю жизнь искал любовь и нашёл только тогда, когда стал седым, как лунь, и жить ему оставалось ровно год. Самая трогательная.

Она раскрыла книгу, пролистнула в конец и замерла над страницей.

— Он так любил меня, Яна… — сказала она, подняв лицо, и я увидела, что в глазах её опять стоят слёзы.

— Я обязательно прочитаю. Прямо сегодня и начну, — я взяла из слабых рук Марго книгу и отнесла в свою комнату.

Когда я вернулась, романистка уже откупорила и разливала вино.

— Мне стало легче, ведьмачка, будто камень с души упал. С иерархом ты подала мне блестящую идею, и я жестоко отомщу ему в следующей книге, может быть даже твоими руками, — она подняла бокал. — За любовь, которую невозможно уничтожить!

Я улыбалась, глядя на неё, и думала о том, как причудливо порой складывается жизнь. О том, что свалившаяся на голову романистка, которую я возненавидела с первого взгляда, ворвалась ко мне в душу стремительно и, похоже, обосновалась там крепко.

— Я хочу говорить о любви! — заявила она. — Та книга, которую ты взяла — она про моего второго мужа, графа Д’Альбера…

— Ты любила его? — спросила я.

— Я была молода и глупа, но я сделала его счастливым. Жестоко, что мужчина полностью расцветает и становится потрясающим в любви в ту пору, когда ему перевалит за семь десятков, и тело его сдаёт. Это несправедливо… — Марго задумалась.

— Чародеи не стареют, — сказала я.

Романистка презрительно фыркнула.

— И эльфы.

— Хватит с меня эльфов! — отрезала она и хитро прищурилась. — А кстати, тот эльф, что был здесь, которого ты ждёшь…

— Я никого не жду!

Марго досадливо поморщилась и воскликнула:

— Могла бы хоть разок мне подыграть!

— Но зачем?

— Для романа! Мне нужно почувствовать страсть, нужно, чтобы огонь полыхал в груди. Мне нужно безумство! Как я соберу материал о великой любви ведьмачки и скоя’таэля, если ты холодна и расчётлива?! — возмущалась она. — А мне ведь надо знать из первых уст — какова бы была твоя любовь, если бы это был Он. Расскажи же, соври что-нибудь!

Я знала, какова она была, и вдруг мне и самой захотелось рассказать Марго об этом. Оправдаться, разделить с ней тайну. Она бы поняла…

— Если бы… — начала я.

— Гипотетически, — подбодрила она.

— Если бы гипотетически это был он… — я ощутила, как к щекам прилила кровь. — Я бы отыскала его и стала ему нужна. Я бы прошла за ним пешком по всей Зеррикании, я бы умерла ради него, убивала бы, воровала, обманывала, притворялась — всё ради него!

— Я так тебе завидую, — Марго промокнула кружевным платочком глаза.

— Гипотетически ведь завидуешь? — испугалась я своего порыва, испугалась того, что открылась.

— Завидовала бы, если бы это было правдой, — ответила она. — Но ты была весьма убедительна! А ведь я уже подумывала вернуться к первоначальной версии — о ведьмаке и ведьмачке. Эта история была не так уж и плоха. Даже хороша! Я скучаю по тому ведьмаку, что придумала…

— Ведьмаки тоже живут долго, — сказала я, всеми силами поддерживая новый поворот разговора.

— Ты жила среди них, расскажи, какие они.

Перед глазами встали сожжённое письмо в камине, дождь, который хлестал по ночной крыше, огонёк лампы, освещающий записку в секретной шкатулке и золотисто-карие смеющиеся глаза с вертикальным зрачком.

— Я расскажу тебе историю про одного ведьмака…

— Утешь моё сердце, — романистка положила подбородок на переплетённые пальцы и приготовилась слушать. — И пусть это будет лучший в мире ведьмак.

— Ты полюбишь его больше, чем того, которого придумала, — убеждённо сказала я и начала: — Эта история случилась не со мной, она случилась с моей сестрой. Настоящей сестрой.

— У тебя есть сестра? — воскликнула Марго.

— Нет. Она умерла на следующий день после битвы с Дикой Охотой, — сказала я. — Она умерла, а я осталась.

— Трагическая история… — романистка опять приложила к глазам платок. — Всё, как я люблю.

Дрова в камине прогорели, мы сидели в полутьме. Марго слушала, позабыв про перо и свиток, а я рассказывала о крепости в горах, снежной зиме, старом ведьмачьем учителе и его учениках, и о несчастливой любви неопытной ведьмачки и самого лучшего в мире ведьмака.

***

Утром, пока Марго ещё спала, я побежала на рынок за сладостями — скоро по домам пойдут дети, и горе тому, кто не сможет откупиться от них сладкой данью или не откроет дверь. По слухам в Саовину маленькие разбойники совершенно безнаказанно подбрасывали жадинам на порог дохлых крыс и вымазывали дверные ручки экскрементами. С неба сыпала мелкая белая крупа и таяла