как-то не особо и радовались рождению ребёнка. Уточню – я имею в виду природную, неудержимую радость, про которую говорят «гормональный взрыв»: когда женщины и смеются, и плачут, что-то бессвязно и эмоционально лепечут от избытка чувств. Всё это я наблюдала в хороших домашних родах и в роддоме, если появление человека на свет обходилось без медикаментов. Даже если женщина рожала нелегко.

Однажды увидела поразительную и очень показательную с точки зрения гормональной физиологии рождения сцену, от которой долго потом не могла прийти в себя. После родов, в которых участники несвятой троицы орали на роженицу, выдавая невероятные грубости, и вели себя как настоящие фашисты, разведённые ножки новорождённого ткнули маме в лицо со стандартным вопросом: «На, смотри! Кто родился? Ну?!» Потом сразу отсекли и унесли на столик: выглядело как всегда жестоко.

А родильница, прошептав «ой… мальчик!», моментально изменилась. Только что лежала без сил – красная, потная, несчастная. И вдруг буквально наполнилась светом – в глазах слёзы радости, лицо сияет – и лепечет этим жутким бабам: «Девочки, милые, спасибо вам… Я так вас люблю!»

Как думаете, кому предназначалась эта любовь? И кому её не досталось?

А вот после эпидуральной анестезии эмоции роженицы казались слабо выраженными, поблекшими, будто поставили тусклый фильтр: «Как хорошо, что всё наконец закончилось… И что там, какой вес?»

Вес?!

– Почему через минуту после родов она спрашивает о весе? – теребила я местных акушерок. – Неужели ей именно это сейчас важно? Отчего такое равнодушие? Не могу себе представить… Меня саму разрывало от восторга и любви в подобные моменты!

Те отвечали просто:

– Ты обезболивалась? Ну вот тебе и ответ.

Слова обычных акушерок, не читавших Одена!

Самым интересным, что я увидела на практике, представлялся проект «Домашние роды в роддоме», выглядевший прекрасным компромиссом с системой. И женщина в родах находилась с тем, кого знала заранее и с кем совпадала идейно, и вся помощь, если понадобится, рядом. Я присматривалась к ним и мечтала работать так же.

Сначала мне показалось разумным после окончания учёбы поработать полгода-год в родблоке, чтобы набраться опыта. Я пошла к главврачу 9-го роддома – возьмите, говорю, в родблок! В ответ услышала высокомерный вопрос:

– Что, хотите сразу попасть в элиту роддома?

Меня словно окатили ушатом ледяной воды. Господи, кого тут величают элитой – этих жестоких циничных тёток?! В роддом сразу расхотелось.

И тут, к огромной радости, меня приняли в один из центров индивидуального акушерства.

Нужно пояснить, что в то время происходило в московском акушерском мире.

Продолжали работать роддома тюремного типа, закрытые для всех – ни мужей, ни акушерок со стороны не пускали. Женщина уходила в недра подобных заведений практически голой, с паспортом и бутылочкой воды – совершенно одна и полностью беззащитная.

Имелась альтернатива системе – домашние роды, которыми на полулегальных основаниях занимались несколько родильных центров в Москве. Закон не препятствует самостоятельно рожать дома, но запрещает запланированную медицинскую помощь в таких ситуациях. При этом тот же закон обязывает медика, случайно попавшего на домашние роды, не оставлять женщину в опасности. Трактуй как хочешь! Чем все и пользовались. Убегали от жёсткой, жестокой системы в домашние роды, принимая на себя все риски. А уж если случалось что-то серьёзное, женщину везли в роддом и всё-таки сдавали системе – чтобы спасла.

Домашние акушерки были людьми идейными, увлечёнными, многие с высшим немедицинским образованием (то есть более чем неглупыми) и горящими благородной миссией той самой защиты женщины в родах – от агрессии и давления системы.

Сама возможность родить по контракту появилась в московских роддомах ещё лет за десять до проекта «Домашние роды в роддоме». Но с точки зрения государственной медицины всё это выглядело по большому счёту самодеятельностью: в то довольно хаотичное время на неё попросту закрывали глаза.

А пролоббированный усилиями многих неравнодушных, официально одобренный и согласованный проект «Домашние роды в роддоме» возник и стал потихоньку набирать обороты с 2006 года. Долгое время в нём участвовал только один московский роддом, к 2010-му уже два, а к 2013-му целых пять. В каждом роддоме выделяли одну, редко две палаты, которые «очеловечивались»: устанавливали ванну, размещали двуспальную кровать, создавали возможность неяркого ночного освещения и затемнения днём. Находились и два-три доктора, согласные всё это терпеть (некоторые становились потом истинными «естественными» единомышленниками и сторонниками проекта).

Основное достижение (оно же коренное отличие) проекта «Домашние роды в роддоме» заключалось в том, что роды разрешили сопровождать так называемым сторонним акушеркам, не входившим в основной штат медучреждения. Таким образом, женщина получила возможность выбора «своего» человека в родах.

Акушерки приходили в проект в основном из тех, кто до этого имел опыт ведения домашних родов.

Глава 37

Про акушерское позорище, или Богородица против Будды

Центр «Золотой младенец», в который меня взяли, имел следующий идейный настрой: лучшее, что есть в акушерстве, – домашние роды; почти каждая женщина может нормально и без осложнений родить дома, если приложит правильные духовные усилия, всё остальное – компромисс!

Акушеры-гинекологи презрительно именовались «докторишками», слушать их – только всё портить, да и вообще роды в медучреждении – для слабаков. Ну или совсем больных.

Тогда подобные взгляды казались мне правильными: я сама прекрасно родила дома, моя сестра рожала тоже у меня дома, и подруги так рожали – ни у кого не возникало никаких осложнений. Выборка, конечно, очень узкая, но весьма позитивная.

Тогда я впервые прочла «Кесарево сечение» Мишеля Одена. Невероятно потрясло, как он, немолодой мужчина, так точно передал всё, что я испытала. Как это можно понять? Всё равно, что молодая женщина в мельчайших подробностях опишет процессы и ощущения в теле стареющего мужчины… Вот так чудо!

И я с огромным удовольствием нырнула с головой в работу центра. Мне даже стали доверять ведение лекций, где я с горящим взором красочно живописала, какое счастье дано женщине – родить человека. Готова была сопровождать роды и дома, и в роддоме, защищая женщин от жестокости системы и грубости персонала.

Сначала ездила в качестве подмастерья на домашние роды. Акушерки выезжали на роды вдвоём, а меня брали третьей, ну вроде как «Смотри, учись». Я была счастлива – находилась в самой квинтэссенции жизни! Каждые роды вызывали ком в горле и бурю эмоций.

И надо признать, что в практике домашнего акушерства случаи каких-либо осложнений действительно встречались крайне редко. Срабатывало несколько факторов. В первую очередь, конечно, сама женщина, собирающаяся рожать дома, как правило, весьма осознанная: она тщательно готовится и примерно представляет, чего ждать. И рассчитывает