голос добавляет остроты ощущениям.

По внутренним сторонам бедер бегут электрические заряды.

— Не твое дело.

Хватка на горле усиливается. Лицо бывшего мужа приближается и теперь перед моими глазами плотно сжатые его губы. На рецепторах оседает запах кожи и парфюма с древесными нотками.

— Ты знаешь, что это за клуб? М?..

— Откуда ты… Ты следишь за мной?!

— Ты знаешь, для чего туда ходят, Маша?! — рычит Руслан, еще больше на меня напирая.

— Знаю! — заявляю дерзко, — не маленькая!

— Туда ходят с шлюхами, ясно! На оргии!..

— Бывал там, да?.. — усмехаюсь едко, — со своей ходил или там снимал? Понравилось?

Я не понимаю, что говорю, откуда во мне столько желчи и обиды. Но их так много, что я готова на физическое насилие.

— Нет, не понравилось!

Бью кулаками в его грудь и, когда он отступает, замахиваюсь и ударяю по лицу. Не знаю, как он отреагирует, что сделает мне за это. Плевать.

Замахиваюсь, и хлесткий удар снова разбивает тишину.

— Проваливай! Уходи, Руслан!

— Бей еще!

И я бью. По лицу, плечам, груди. По всему, до чего могу достать. Он сам меня останавливает, когда я выдыхаюсь.

— Маша! — мягкий рывок, и чувствую, как мою талию обвивают его руки.

Зарывается лицом в мои волосы, впивается пальцами в поясницу. Я оказываю сопротивление, работаю локтями, коленом пытаюсь достать его пах.

— Маша… тебе нельзя туда ходить, слышишь…

— Тебя забыла спросить! Убери руки, Лебедев!

— Успокойся, пожалуйста, — просит он, — давай поговорим.

— Убирайся! Или я Сереже позвоню…

— Сереже?.. — отпускает меня, но всего лишь на мгновение.

В следующее, одной рукой прижав к себе, второй, удерживая голову, вгрызается яростным поцелуем.

— Сереже?! — рычит в губы.

Давит на челюсти, вынуждая их разомкнуть, и толкается в рот языком. Чувствую вкус крови. Его или моей, не понятно, но это лишь подстегивает мою злость.

Пытаюсь кусаться, царапаться и пихаться руками. Борюсь с ним и с собственным телом, которое, кажется, собирается предать меня.

Ненавижу его! Ненавижу! Предатель!.. — держусь за эту мысль, как утопающий за соломинку.

Но его язык, облизывающий мой рот, крепкое, такое родное и знакомое, тело, вжимающееся в меня. Вкус, запах и голос запускают во мне механизмы на уровне инстинктов.

Жар на коже, сладкое томление в низу живота.

Ненавижу!

Но с языком его сплетаюсь и слюну его принимаю. Целую, зная, что больше не позволю. Сгорая от стыда перед самой собой, позволяю себе эту слабость.

Продолжая фиксировать мои тело и голову, Руслан прерывает поцелуй. Ведет мокрыми губами по щеке. Царапая кожу щетиной, покрывает легкими поцелуями лицо.

— Маша… ты чувствуешь это?.. Девочка моя, понимаешь, да?..

— Нет.

— Ты только моя. Моя, Маша! Была, есть и будешь! — шепчет жарко, — я тебя никогда не отпущу, слышишь? Потому что нам нельзя друг без друга… потому что мы любим! Ты не сможешь ни с кем другим…

— Я только что была с другим, Руслан, — перебиваю решительно.

Замерев, кажется, не дышит. Глядя на меня пугающим взглядом, резко вдыхает и судорожно мотает головой, будто опровергая мои слова.

— Я делала ему минет.

— Нет, — хрипит на выдохе.

— Да. Сосала его член и глотала сперму, — растягиваю губы в улыбке, — ты чувствуешь ее вкус?

Глава 42

Руслан.

Маша умеет больно бить.

Маша знает, куда ударить.

Затягиваюсь вязкой болью и ее же выдыхаю. Убила, разодрала нутро в мясо.

— Пов-тори… — хриплю я, — пов-тори…

Улыбка Маши становится жуткой, взгляд пьяный, дерзкий, бесстрашный. Высунув язык, она медленно проходится им по губам.

— Вкусно, — выдыхает томно.

И все. Контрольный в голову. Мозги в ошметки, и меня смывает волной слепой ярости.

Маша, коротко вскрикнув, распахивает глаза, но страха я в них не вижу. Лишь отражение моих собственных эмоций. Ревность и лютая ненависть.

— Ненавижжжу… — шипит, хватаясь двумя руками за мое предплечье.

Ее тонкая шея в тисках моих одеревеневших пальцев. Глядя в серые глаза, контролирую ее пульс.

Не боится. Беззвучно смеясь, рикошетит в меня моим же безумием.

— Ты не могла…

— Могла! И мне понравилось!

Сгребаю волосы в кулак, дергаю на себя. Зрачок в зрачок. Ищу в глазах хоть крохотный намек, на то, что врет, сознательно провоцирует. Но там ничего, кроме безрассудного безумия.

— Понравилось?..

Удерживая шею в тисках, второй рукой скидываю с нее пальто и дергаю лиф платья вниз. Слышится треск ткани, и мне тут же прилетает по лицу.

Маша в ярости хрипит. Не плачет и не кричит, а продолжает отчаянно сопротивляться.

— Ублюдок! Не смей! Мне противно…

— Обещаю, со мной тебе понравится не меньше.

— Ни за что… — шипит она, — лучше умру, чем с тобой!

Второй рывок, и платье оказывается на талии. Она без бюстгальтера!

Мать твою! В таком платье и без бюстгальтера! Застыв, пялюсь на пышную грудь с острыми сосками и на несколько мгновений теряю бдительность, за что снова получаю по морде.

Прихожу в себя, разворачиваю ее спиной и, пытаясь обездвижить одной рукой, другой быстро задираю подол платья.

— Чулки?!

— Не смей, Лебедев! Не трогай меня! Я не хочу!

Меня слепит ревность. Оглушает, раскатывает так, что я буквально слышу хруст собственных костей. Отравляя кровь, меняет сознание.

— Не хочешь?.. Проверим?..

Бью по голой ягодице и сдираю с нее трусы. Они рвутся так легко, словно она их специально для этого надевала. Две черные кружевные веревочки.

— Сука! — цежу, еле сдерживаясь, — как бл*дь вырядилась!

— Не твоя бл*дь… — смеется тихо, окончательно превращая меня в зверя.

Впечатываю ее щекой в стену, расталкиваю коленом ноги и подсаживаю на свою ладонь.

Течет.

Горячая, влажная, скользкая.

Дурею от ощущений. Ревность, злость и бешеное желание срывают все затворы. Запах ее кожи, выделений и волос, что последние три месяца мне снились только во снах, сносят крышу.

Вгоняю в нее два пальца и кусаю шею.

Маша дергается, но молчит.

— Моя бл*дь… Моя бл*дь хочет меня.

— Не-на-ви-жу… — то ли чудится, то ли Маша действительно это произносит.

Продолжаю трахать ее одной рукой, прерываюсь лишь на то, чтобы сбросить с себя одежду. Я планирую сегодня здесь задержаться. Откидываю пиджак, расстегиваю ремень, ширинку, оголяю гудящий от напряжения ствол.

Жена, очевидно, понимая, к чему я веду, начинает сопротивляться. Упрямо, но слабо, потому что сама трясется от похоти.

— Ты мне противен…

— Врешь.

Растягиваю пальцами гладкие стенки, массирую клитор, чувствуя, как подступает ее оргазм. И, наконец, врезаюсь в нее. Сразу на всю длину. В глазах темнеет от наслаждения.

— Маша-а-а…

— Нет. Я не хочу, — рычит она, а в следующую секунду начинает кончать.

Бьет кулачком в стенку. Не то плачет, не то стонет. Я мну ее грудь,