аплодирует вместе со всеми.

Переходим к третьему пункту.

Э л ь с т е р м а н. Минуточку, сперва нужно уточнить. Гражданочка, я говорил о бомбардировщиках. Это было военное предприятие. Вот почему его не нужно восстанавливать, чтобы не было больше бомбардировщиков. С этим покончено.

Ф р а у  Ф л и н ц. Верно. Поэтому теперь в цеху не работают, а живут. Да еще боятся, как бы кто ненароком работать не начал.

Э л ь с т е р м а н. Да, мы начеку. Есть еще господа, желающие нажиться на войне.

Ф р а у  Ф л и н ц. Что-то незаметно.

Э л ь с т е р м а н. В том-то и опасность.

В а й л е р. Товарищ Эльстерман!

Ф р а у  Ф л и н ц. А особенно такие, как господин Нойман…

Э л ь с т е р м а н. …мебель и обработка древесины…

Ф р а у  Ф л и н ц. Да. Я уж точно знаю, предложи ему, он сразу займет этот цех.

Э л ь с т е р м а н. Могу себе представить.

Ф р а у  Ф л и н ц. Даст всем заработок и хлеб. И скажет, что в цеху будут делать столы и стулья.

Э л ь с т е р м а н. Но нам-то известно, что из этого получится.

Ф р а у  Ф л и н ц. Маленькие деревянные бомбардировщики.

Э л ь с т е р м а н. Что?

Ф р а у  Ф л и н ц. Картонные. Дерева все равно нет.

Э л ь с т е р м а н. Гражданочка, вам бы взять пример с той труженицы, по предложению которой был построен этот цех мира.

После секундной тишины раздается оглушительный смех. Эльстерман застывает от изумления.

В а й л е р. Товарищ Эльстерман не в курсе. Это же она и есть. Ну, посмеялись, и будет. Мы ведь все заодно. В праздник можно и пошутить. Главное, мы не сидим сложа руки. Всем нам хочется одного — выбраться из нужды. И сообща мы этого добьемся. Есть такое простое слово: социализм. Фрау Флинц, однажды вы уже проявили инициативу. И мы отстроили общежитие. Теперь мы будем строить социализм. Вы — с нами?

Ф р а у  Ф л и н ц. На социализм у меня нет времени. Надо думать, где найти работу. (Уходит.)

Переселенцы и оба выступавших на трибуне смотрят вслед фрау Флинц.

Г а м п е. Правильно, давайте работу. Причем немедленно. Я краснодеревщик. Мне нужен не социализм, а работа.

Э л ь с т е р м а н. Сперва надо разобрать развалины.

Э л е р т. Ну и поехали на развалины. В Лойну.

Г о л о с. Куда? В Лойну?

Э л е р т. Флинц говорит, что туда надо всем, кто без трудовых книжек.

Г о л о с. Мы на фабрике живем, а ведь другие на фабриках работают. И нам так надо.

Д р у г о й  г о л о с. Я не поеду в Лойну.

Е щ е  о д и н  г о л о с. Они нарочно не дают нам работы.

Е щ е  г о л о с. И я так считаю.

Г а м п е. Глупости.

Г о л о с. Это же фабрика. Флинц то же самое говорила. Цех — не место для жилья. Мы сами лишили себя рабочих мест.

Е щ е  г о л о с. И я так считаю.

Э л е р т. А работы здесь не найти.

Г о л о с. Поэтому и придется ехать в Лойну.

Г а м п е. Не позволяйте Флинц морочить вам голову. У нее одни ее сорванцы на уме.

Э л ь с т е р м а н. Люди!

Г о л о с. Я не поеду в Лойну.

Э л ь с т е р м а н. К чему горячиться. У нас демократия. Сами решайте, что делать с цехом. Жить в нем или нет.

В а й л е р (ожесточенно). Нет, здесь решаем мы. А кто поддакивает этой подкупленной особе, тому придется объяснить, у кого власть. У нас! Мы знаем, что хорошо, а что плохо. Мы хотим счастья для всех людей. А кто этого не понимает, того мы научим уму-разуму. Вот так. Если мы считаем правильным, чтобы люди здесь жили, — значит, они будут жить. Если мы считаем правильным разбирать развалины, — значит, будем разбирать. Даже на Северном полюсе.

Э л ь с т е р м а н (спокойно). Так не пойдет. Каждый имеет право сказать, как поступить с цехом.

В а й л е р. Валяйте. Говорите. Мы в поте лица отремонтировали цех, а теперь появляется эта особа, живущая у господина Ноймана, и начинает науськивать: отдайте цех господину Нойману.

Г а м п е. Неправда.

В а й л е р. Она именно так и заявила. Мы тут не глухие.

Шум.

(Встает на стул.) Все вы холопские души — лижете задницу своему эксплуататору: пожалуйста, будьте любезны, возьмите нас, сами мы чересчур глупы. Но мы, рабочие, не спасуем перед парой дураков. А я вам говорю, что еще до наступления ночи эта особа окажется за решеткой.

Наступает томительная тишина.

А теперь можете выступать. (Садится.)

Э л ь с т е р м а н. Я лишаю тебя слова. У нас демократия. Каждый может смело говорить что захочет. Прошу поднимать руки. Будем обсуждать.

В а й л е р. Ага, «обсуждать»!.. Как накануне тридцать третьего. Тогда вы тоже все обсуждали. Ты и твои социалисты. Пока не стало слишком поздно.

Э л ь с т е р м а н. А вы? Вы в каждом человеке видели фашиста.

В а й л е р. А вы? Вы заявили, что Гитлер сам на себе петлю затянет. Ха-ха! Мы-то знали, к чему все идет.

Э л ь с т е р м а н. Но не предотвратили.

В а й л е р. Не смогли, потому что вы были против единого фронта.

Э л ь с т е р м а н. Но вы ни разу даже не прочитали наши условия.

В а й л е р. Было только одно условие.

Э л ь с т е р м а н. Какое? Какое?

В а й л е р (забирает пластинку и собирается уходить). Валяй, объединяйся с этими мелкими буржуями. Вот тогда вы получите такое государство, какое заслуживаете. Трепачи вы, а не социал-демократы.

Г а м п е. У них самих нет единства. Паны дерутся, а у холопов чубы летят.

Э л е р т. Слыхали, валят друг на друга. Выходит, все не так.

Г о л о с. А нам зажимают рты. Мы для них слишком глупы.

Д р у г о й  г о л о с. Специалистов бы сюда. Флинц права. Господин Нойман взял ее на работу. Возьмет и нас.

Е щ е  о д и н  г о л о с. Я переучусь.

Э л е р т. Цех надо передать господину Нойману. Тогда и у нас будет работа. Жить будем в городе. Господин Нойман пойдет на это, он нам поможет.

Снова шум. Все столпились перед обербургомистром.

Э л ь с т е р м а н. Граждане жильцы, давайте голосовать. Прошу поднимать руки.

Г о л о с а. Ах, скажите, голосовать…

— Ломайте перегородки! Тогда им придется переселить нас отсюда. Ведь это же фабрика. И дать нам в городе квартиры. А рабочие места освободятся.

Переселенцы молча разбегаются по цеху, ломают перегородки и другие пристройки.

Э л ь с т е р м а н. Люди, давайте голосовать! Каждый может свободно высказать свое мнение. У нас демократия!

5. ТОВАРИЩИ

Квартира Рихарда Эльстермана. Ночь после событий в сборочном цехе. Э л ь с т е р м а н  сидит на кухне, курит. Снаружи доносится голос: «Рихард!» Эльстерман подходит к окну, поднимает гардину и открывает окно.

Г о л о с  В а й л е р а. Рихард, не спишь? Я проходил мимо. Хотел сказать, что машина на Дессау пойдет в восемь.

Э л ь с т е р м а н. Знаю.

Г о л о с  В а й л е р а. Рихард.

Э л ь с т е р м а н. Да.

Г о л о с  В а й л е р а. Не нужно ли чего?

Э л ь с т е р м а н. Вроде нет.

Г о л о с  В а й л е р а. Рихард, я только хотел пожелать тебе доброй ночи.

Э л ь с т е р м а н. Спокойной ночи, Фриц. Смотри не простудись. Ночь сырая.

Г о л о с  В а й л е р а. А все же хорошо, что у нас общее дело.

Э л ь с т е р м а н. Да, Фриц.

Шаги удаляются. Э л ь с т е р м а н  закрывает окно, гасит свет и уходит в соседнюю комнату.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Фрау Флинц и революционно-демократический строй

Апрель 1946—1948