заглушить бушующие эмоции и подавить нервозность.

Мне необходимо занять руки. Занять мысли. Смотреть хоть куда-нибудь. Только не на него. Только не в эти глаза, что видят меня насквозь, запуская по всему телу разряды тока.

— Злишься? — преодолевая расстояние между нами, Коваль выхватывает из моих рук уже опустевший бокал. Мои губы горят от алкоголя и его взгляда, устремленного прямо на них. — С каких пор ты стала так много пить, детка? Запиваешь свое одиночество? Или неудачный брак? А может, предстоящий развод? — строит из себя пророка Коваль.

— Нет! — пылко отрезаю я, глядя на него с раздражением. — Мы планируем второго ребенка, — демонстративно взмахиваю волосами. Судя по его взору, он бы с удовольствием сейчас намотал их на кулак. Наслаждаюсь тем, какой эффект производит на него эта фраза. — Вот, решила напиться вдоволь перед тем, как отказаться от алкоголя на несколько лет, — парирую я и обхожу Коваля по левое плечо, вновь увеличивая дистанцию между нами.

— Спасибо, что поделилась. Желаю легкой беременности и родов, — иронизирует Коваль.

— Иди к черту, — огрызаюсь я.

— Ты всегда такая разная. Холодная, дерзкая, ласковая. Эмоциональная…, — перечисляет он, слегка копируя манеру речи Андрея.

Коваль — тот еще король стеба и иронии. Десять лет назад он смешил меня до колик в животе. Возможно, за это я его и полюбила. Но сейчас его стеб неуместен.

— Уже подражаешь моему мужу? Так сильно хочешь занять его место?

— Скорее ты, Эля, пытаешься разглядеть в нем меня. Уговариваешь себя. Собираешь мои черты в нем по капле. Как там? Мы в жизни любим только раз, а после — ищем похожих…, — поэтичным тоном напоминает мне Дима.

— Ты слишком высокого мнения о себе, Дим. Из грязи в князи — это прекрасно, — не стесняясь в выражениях, опускаю его я. — Да, ты много добился за последние годы, прыгнул выше головы! Но мир не вертится вокруг твоих ног. И кстати, я намерена получить от тебя запись того, что было в клубе. Мне нужны гарантии того, что в один прекрасный день твоя прекрасная помощница не совершит очередной «технический сбой» и случайно не сольет в интернет лишнее, — резко разворачиваюсь к нему, скрещивая руки на груди.

— Запись? Какую запись? — недоумевая, играет бровями Коваль. Посмотрите на него, святая невинность.

— Ту самую запись, где ты имеешь наглость снимать с меня трусы зубами. Для тебя это шутка, Дим? Мне нельзя ходить в такие клубы. Нельзя позволять себе такие вещи. У нас с мужем не свободные отношения, он никогда мне ничего подобного не простит… Я оступилась, мне очень стыдно. Все это было неправильно. Я не могу так поступить с ним. Будет лучше, если об этом никто и никогда не узнает, и я просто хочу быть уверена в этом. Прошу тебя, будь человеком… подумай о моем ребенке, о том, что мы с Андреем — семья.

— Какая ты зануда, Эля, — демонстративно зевает Коваль, одним махом обесценивая мои чувства и переживания. — Ладно. Допустим, я отдам тебе ее. Запись. Допустим, она у меня есть, — он вновь приближается вплотную ко мне.

— Я в этом уверена!

— Но что мне за это будет? — нас разделяют считанные сантиметры. Глаза в глаза. Губы в губы. И дыхание сплетается в единый горячий поток, как и энергия, что мощно циркулирует между нами, заставляя все тело вибрировать и мелко дрожать.

Наши взгляды встречаются словно разные языки пламени, вступившие в дерзкий танец. Мой язык скользит по губам, в то время как его взгляд жадно поглощает каждое мое движение. Он любуется мной, откровенно и бесстыдно. Так, словно я его женщина. В легкой ухмылке Коваля скрыт чистый соблазн и животный, безудержный секс. Страсть такой силы, когда тебе кажется, что проще умереть, чем отказаться от объекта своего желания. И объект желания для этого голодного зверя — я…

Самое страшное в том, что и во мне просыпается нехилый голод. Голод по нему. Который устала заглушать, который устала подавлять, устала забывать… каково это — быть с ним, пробовать на вкус, ощущать его кожу на своей. Для этих воспоминаний в моей душе всегда было отдельное место. Специальный ларец, замок которого он постепенно взламывает, и вот-вот уже просто снесет крышку.

— Ты совсем охренел, Коваль? — мои ноздри раздуваются от злости, от одного лишь намека на шантаж. — Забудь те времена, когда договорённости между нами вообще могли существовать. Если у тебя есть запись, просто отдай ее мне. Пожалуйста. У тебя правда она есть? В единственном экземпляре? — нервно сглатываю я, ощущая, как в горле и во рту сушит. То ли от того, что нервничаю. То ли от того, что хочу его губы.

Его рот.

Его тело.

Всего целиком.

— Ага, — кажется, он не врет. Или просто хорошо научился лгать, как и все мужчины, что управляют людьми и командой.

— Так значит, ты их выкрал у владельца клуба. Неужели ради меня?

— Ну, Эль… сжалился я над тобой. Ты же хочешь остаться хорошей девочкой в глазах мужа? — он вдруг кладет ладонь на мою голову и благосклонно поглаживает меня по волосам.

— На том видео лично я не делала ничего плохого. Я… не делала. Ничего, — смущаясь, мямлю я. — Я правда ничего не делала. Только ты ответственен за то, что там произошло.

— Конечно, Эля. Я виноват. Я такой плохой. А ты всего лишь кончила на мой рот, — шепчет на ухо, слегка наклоняясь ко мне. — Так сильно, так ярко кончила, детка, — тяжело дыша, вспоминает он. Внизу моего живота скапливаются горячие волны, которые вот-вот превратятся в настоящий шторм. — Он не отлизывает тебе так, как я, правда? — соблазняющим шепотом спрашивает Коваль. — Не всасывает твои губки в свой жадный рот? Не отпускает, пока не кончишь? Дай угадаю: кончив сам, он засыпает, оставляя тебя голодной и неудовлетворенной. Оставляет одну, наедине со своими фантазиями. О толстом и упругом члене бывшего, от которого ты кончала несколько лет назад. Ты помнишь его, Эля? Помнишь его вкус на своем языке?

Я не краснею. Не теряю равновесие. Лишь издаю тихий и жалобный стон, не в силах бороться с желанием, что мощным напряжением скапливается в каждой клеточке тела. Клитор пронзает током, мне так хочется дотронуться до себя, потрогать… сбросить это возбуждение где-нибудь в туалете, лишь бы не реагировать так на Коваля.

И не сорваться.

— Какое твое дело? — едва дыша интересуюсь я. — Наша личная жизнь тебя не касается. У моего мужа есть куча других достоинств, кроме как просто довести меня до оргазма.

— Очень даже касается, Эля. Ведь ты