— Тут мне сказали, что Кэти взяли не из дома для матерей-одиночек. Говорят, ее похитили…

В кухне повисла мертвая тишина.

— Что за выдумки? — спросила Лиззи.

— Ты меня слышала.

— Твою Кэти?

— Да.

— Курам на смех! — Она разлила чай по чашкам. — Ну, еще что?

— Так она сирота? А Робби?

— Конечно сирота, и Робби тоже.

— Вот и я так сказал. — Фрэнк взял печенье. — Так и думал, что мы с этим в два счета разберемся. Знаешь что, у тебя ведь есть все бумажки, ты дай их мне, а я предъявлю их этой дебильной семейке, которая заявляет, что моя дочка на самом деле не моя. Лады, а, Лиззи?

— А что за семья-то?

— Какая-то семейка в Ирландии, представляешь, — Джонс их фамилия. Так вот они говорят, что моя Кэти — их дочка.

— Ого…

— Так вот, насчет бумажек…

— Фрэнк, это ж когда было, прямо и не знаю, найду ли.

— Погоди, Лиззи. Парень, который мне все это рассказал, не сообщил полицейским, что занимается расследованием. О тебе ни одна живая душа не знает, никто не знает, что мы с тобой связаны. Если что-то и было… ну, не так, что ли, это ведь легко подправить, а? Но только я хочу знать всю правду, как есть, я ведь имею право? Мне эти прятки совсем не нужны.

Лиззи бросила на него быстрый взгляд, от которого внутри у Фрэнка все похолодело. Значит, Квигли говорил ему чистую правду, а он-то надеялся, что Лиззи рассмеется и легко докажет, что тот соврал. Но она не рассмеялась. В первый раз за долгие годы их знакомства она выглядела встревоженной.

— Кто тебе наговорил всех этих ужасов, Фрэнк?

— Какая разница? Давай к делу. Так что, дети — сироты или нет?

Часы отсчитывали секунду за секундой. Фрэнк обмакнул печенину в чай, съел.

Лиззи поставила чашку и коснулась его руки.

— Фрэнк, несчастным детям нужен был дом. Там, где они жили раньше, они просто погибали.

На лице у Фрэнка не дрогнул ни один мускул.

— А вы с Сэди… Разве ты не помнишь, как вы были счастливы? Разве забыл, как твоя Сэди хотела ребятишек? Ведь она плакала, Фрэнк, вот на этой кухне сидела и плакала! — Ее рука метнулась к лицу, потом снова легла на руку Фрэнка. — Я помогла вам, Фрэнк, тебе и Сэди. Я сделала вашу семейную жизнь полноценной.

— Помнится мне, не совсем бескорыстно, — спокойно ответил Фрэнк, характерным жестом потерев пальцы свободной руки друг о друга.

Лиззи отшатнулась.

— Ну да, у нас были расходы… пожертвования и…

— Пожертвования? На сиротский приют, что ли? — ехидно спросил Фрэнк.

— Нет, в благотворительный фонд, который приютом заведовал. Было трудное время, Фрэнк.

— Из какого они приюта?

— При каком-то религиозном ордене.

— Да? И при каком же?

— Не помню.

— Не помнишь, где ты взяла двухлетнюю девочку и четырехлетнего мальчика?

— Сейчас-то какая разница? Зато у тебя есть дети.

Фрэнк помрачнел.

— Из какого приюта взяли Кэти?

— Это… где-то в окрестностях Дублина.

— В окрестностях Дублина?

— Я… — У Лиззи дрожали руки. — Это было так давно. Я…

Фрэнк вынул фотографию, которую забрал у Джона, и положил ее на стол перед Лиззи. Та невольно застонала.

— Посмотри на мою доченьку, Лиззи. — Фрэнк наклонился к ней. — Посмотри, что она сделала с собой. И с какой стати она так сделала? Что за мужик, в которого она стреляла? Уолтер Хоган его зовут.

— Я его не знаю.

Фрэнк холодно поглядел на нее:

— Не знаешь его, но знаешь, что его застрелили? Маху ты дала, Лиззи.

— Как это? — Она побледнела. — Фрэнк, ты меня совсем запутал. Я не понимаю, о чем ты… Фрэнк, клянусь, я не знаю, что тебе наговорили, только это все неправда. Неправда!

— Тогда скажи, где ты взяла детей. Это дело уладить — раз плюнуть.

Вдруг дыхание Лиззи стало судорожным.

Фрэнк не пошевелился. Он давно знал, что она мастерица выкидывать такие штучки.

— Ладно, хватит дурака валять!

— Не надо, Фрэнк, я больная женщина.

— Больная — может быть, а вот приличная — вряд ли.

Она расплакалась:

— Ничего ты не понимаешь! Они бы наверняка умерли!

— Это при живых-то родителях?

— Мне не родители их дали.

— Еще бы! Ты их украла.

— Как ты можешь говорить такое? Никого я не крала! — Она сжала руку Фрэнка и зарыдала, когда он ее выдернул. — Клянусь тебе, не крала!

— Нет? Тогда где ты их взяла?

— Я не могу сказать! Он меня убьет!

— Кто? Кто эта сволочь?

— Фрэнк, не надо!

Фрэнк грохнул кулаком по столу так, что Лиззи испуганно вскрикнула.

— Оставь мне эти «не надо»! Слушай, Лиззи, мы с тобой давно знаем друг друга, я тебе зла не хочу, но предупреждаю: не скажешь — мало тебе не покажется. У меня дочь стрелялась, в коме лежит. Сын ненормальный, дерганый какой-то, у Майло мальчишка вообще помер. Так что, если ты, сучка несчастная, знаешь чего, давай выкладывай. Откуда взяла детей?

— Я не могу!

— Лучше бы ты сказала, или, Богом клянусь… — Пальцы Фрэнка мертвой хваткой сомкнулись на ее запястье.

Лиззи вскрикнула от боли:

— Фрэнк, не надо!

— Не надо? — ухмыльнулся Фрэнк. — Чего не надо-то? Я же ничего невозможного не прошу, а, Лиззи? Хватит, это твой последний шанс.

Она что-то тихо прошептала.

— Что ты там бормочешь?

— Это Нико. Он ее похитил, мне ничего не оставалось… сказал, если не помогу ему, он меня убьет.

В багровое лицо Фрэнка будто выплеснули ведро ледяной воды. Рот у него открылся, щеки побледнели. Он оцепенел от ужаса. Придя немного в себя, он рявкнул:

— Где похитил?

— Не знаю. Где-то в Ирландии.

— А Робби?

Она покачала головой.

— Робби тоже из Ирландии? А мальчишка Майло откуда?

Лиззи зарыдала.

Несколько секунд Фрэнк ничего не говорил. Потом он рывком перевернул стол, и чайник, чашки, печенье полетели в разные стороны. Он дико взревел, в голосе его было столько звериной тоски, что Лизи съежилась. И тут он неожиданно ринулся к ней.

— Фрэнк! — Она едва успела увернуться от удара его кулака.