Напрасно старались: интерес к детям не входил в ценимые ею качества и делал их в ее глазах сентиментальными хлюпиками.

Где-то через час после прибытия первых гостей начинались танцы, и тетушка томно склоняла стан на крышку рояля. Никто не вспоминал, что нам давно пора спать, — мы сами потихоньку уходили и забирались на самый верх Докери-хауса. Тетя Мод находила это название претенциозно-викторианским, но мы любили его как раз по этой причине.

В один такой вечер Мартин заинтересовался большими часами, одиноко стоявшими в боковом коридоре. Он был природный механик и не мог пройти мимо чего-то столь сложного и красивого. Мне, как младшему брату, полагалось бы разделять его увлечение, но я в детстве не увлекался ничем, кроме книг. Ни игры, ни рисование, ни музыка, ни математика не интересовали меня. Неудивительно, что Мартин, как я выяснил позже, считал меня таким же слабаком, как и юношей, пытавшихся угодить тете Мод. Но в грядущей катастрофе, как мы скоро увидим, сильные погибли, а слабые уцелели.

Помню, как Фиона просила Мартина перестать, боясь, что он сломает часы, а Хелен за него заступалась. Хелен обожала непогрешимого в ее глазах Мартина и вечно бранила всех остальных. Фиона, надо сказать, опасалась напрасно: Мод в этой части дома почти не бывала, а если даже и увидела бы, что часы больше не ходят, решила бы, что они остановились давным-давно. Вникать в такие мелочи было не в характере нашей тети.

Джейн на этот счет не высказывалась. Она вообще ничего не говорила, если ее не спрашивали, да и на вопросы не всегда отвечала.

Мартин открыл футляр и стал бормотать „вот черт“. Даже Хелен одергивала его, когда он ругался, что частенько случалось с ним после отъезда отца во Францию. Был, к слову сказать, 1915 год, и отец служил лейтенантом в полку Артистс Райфлс, которому предстояло принять участие в самых жестоких сражениях Великой войны. Я в это время рассматривал занятную паутину в углу, но вернулся к остальным, надеясь, как видно, что Мартин и Хелен крупно поссорятся.

Часы эти были настоящим страшилищем. Их циферблат со всеми его стрелками, цифрами и символами походил на сердитый, нахмуренный лик — Мартин, чтобы лучше его видеть, подтащил к часам табурет. Из открытого футляра тянуло холодом и сыростью, как из пещеры. В этот самый момент часы пробили девять вечера, и Джейн широко зевнула. Мартин свирепо посмотрел им „в лицо“, взъерошил себе волосы и соскочил на пол.

— Вот черт, — повторил он. — Загляни в футляр, Рупс, — что ты там видишь?

Я послушно заглянул, а Мартин схватил меня и попытался запихнуть внутрь. Он всегда норовил припечатать меня к стенке или столкнуть с лестницы, полагая, что это смешно, а я не особенно обижался: скучали мы в этом доме до одури.

— Оставь его, Мартин, — не слишком строго велела Фиона. Мы с ним стали бороться и раскачали часы. Он был сильнее, но я занял более выгодную позицию, заклинив собой футляр. Может быть, все вышло бы иначе, будь победа на его стороне, но он отпустил меня, видя, что шутка не удалась. Я раскраснелся и тяжело дышал, воротничок у меня съехал на сторону.

— Нет, ты правда посмотри, — сказал Мартин. — Там нет ни механизма, ни маятника — как они, по-твоему, ходят?

Эта тайна никого не заинтриговала. Джейн ковыряла обои, Фиона закатила глаза, подразумевая „уж эти мальчишки“.

— Ладно, — сказал Мартин, — сам залезу.

Он твердо вознамерился выжать из этих пустых часов хоть что-то забавное: думаю, он, как старший, считал своим долгом развлекать нас. Вряд ли он мог поместиться там — плечи у него уже и тогда были довольно широкие. Помню, как озадаченно он нахмурился, не сумев нащупать заднюю стенку, как засунул в футляр голову. Прямо фокус какой-то, ящик Гудини.

Медлил он не больше секунды: ступил туда одной ногой, потом двумя — и пропал. Фиона, раздраженная непонятным фокусом, сунулась в часы вслед за Мартином. Семилетняя, маленькая ростом, она легко поместилась там и тоже исчезла.

— Джейн, — позвал я. Ей тогда было никак не больше пяти — сейчас мне трудно в это поверить. — Джейн.

— А где Фи? — спросила она, подбежав ко мне и Хелен. Для нее это была длинная речь. В этот миг из часов вывалились Мартин с Фионой — он как сумасшедший, она в блаженном забытьи. Первым делом, еще до их необычной одежды, я заметил, что они загорели, окрепли и пахнут свежей травой, а волосы у них отросли на дюйм.

Время в Филлори идет не так, как у нас. Они там провели целый месяц. Об этом их первом приключении Кристофер Пловер позднее написал книгу „Мир в футляре часов“, а для нас, пятерых детей Четуин, это стало началом и одновременно концом всего».