На юго-востоке течёт неспокойная речка, крутым изгибом почти приближаясь к обрыву. Вброд я через неё не решился бы перебираться, но сверху приметил, что из воды торчали камни, и по ним представлялось возможным переправиться на тот берег. Но зачем мне туда? Обогну петлю русла, пройду слева, северо-восточней… правда, левее клубится таинственный туман. Как будто сценического дыма напустили, и он не рассеялся, а завис.

Опять туман! Туманы там, туманы сям, сплошной туман, и постоянно я с ним лицом к лицу оказываюсь, в него окунаюсь.

Стоит ли в него соваться сейчас, вот в чём вопрос. Я торможу, колеблюсь, прислушиваясь к сигналам, которые улавливает внутренний «радар». Наконец решаю, что лезть через реку ещё рискованнее. Выбор сделан, и я отправляюсь в молочную взвесь, толстым пологом укрывшую больную землю. А ведь уже скоро осень – по календарю того, внешнего мира. Есть ли здесь смена времён года? По-прежнему ли с сезонами так, как изначально должно быть?

Как только я вхожу в очередной туман, на уши начинает давить непривычная тишина. Как отрезало. Словно смотришь фильм, и вдруг пропадает звук. Я не слышу даже шороха собственных шагов. Брошенные камушки улетают в белую муть, и я, стиснув челюсти, сцепив от страха зубы, опасаюсь, что прогляжу какую-нибудь изменку. Завеса может не пропустить эффект воздействия ИФП на мой зондирующий бросок, я просто не увижу, что с камешком случилось.

Туман обволакивает меня, я бреду сквозь него наобум, сердце замирает от страха, но возвращаться не буду. Несмотря ни на что, чуйка твердит, что надо двигаться вперёд. Иногда какие-то звуки просачиваются ко мне, например, я вдруг слышу совсем рядом характерный шум текущей речной воды. Потом от броска камешком срабатывает изменка, и раздаётся хлопок. От другого броска полыхнуло жаром… Неразборчиво матерясь сквозь зубы, с ослиным упрямством тащусь вперёд. Так или иначе, я уже потерял ощущение того, сколько иду и далеко ли отклоняюсь от выбранного курса прямо на восток.

Постепенно я всё же обретаю способность различать разного рода звуки, просто они проходят сюда искажённо, примерно на одном уровне громкости, поэтому все сливаются воедино, замирая в пространстве, словно затвердевая в нём. Поэтому мозгу понадобилось приспособиться, наловчиться разбирать коктейль из изменённых звуков по ингредиентам и каждый из них опознавать.

Любопытно, но мне по пути не попалось ни одного дерева, а под ногами всё время приминается трава; предположительно я иду по прибрежному лугу. Где-то справа параллельно мне пролегает река. В попытке немного разрядить напряжение я пробую подобрать подходящее название для водной артерии, ведь я прохожу здесь первым, значит, имею право.

Если же до меня всё-таки кто-то проходил, он тоже мог именовать встреченные детали рельефа и «достопримечательности», имел такое же право, но я независимо от него обнаружил то, что ни в каких картах-атласах не значится, открыл и волен свои имена давать. Правда, ничего толкового так и не приходит на ум, и я бросаю это побочное занятие.

Вообще-то странно, но я все меньше и меньше испытываю страх. Как будто по мере углубления в туманную взвесь он в ней растворяется. И сам туман из дополнительной опасности превращается в защиту. От стороннего наблюдения как минимум. Ну что ж, я выбрал правильный путь, похоже. Даже если это на меня морок насылает скрытое во мгле чудовище, успокаивая и приманивая. Разберусь с проблемами по мере поступления.

Пора отдохнуть. Присев прямо на траву, я перекусываю чем дот послал. Пищи осталось немного, но ещё есть. Затем надо будет приучиваться не выбрасывать убитых зверей в пропасть, а отрезать от них кусочки мяса… ну, как вариант.

Туман колышется, движется, и плотность его периодически варьирует. За этим интересно наблюдать, в этом есть что-то завораживающее, типа, когда смотришь на пляшущий огонь или на изменчивую поверхность океана. Неплохо бы разжечь костёр, но я не решаюсь.

У меня вдруг перед мысленным взором возникает отчётливая картина того, что было бы, если: я где-то нашарил на лугу дровишек и разжигаю огонь, не получается у меня с первого раза, и со второго и третьего не… Спички имеют противоестественную тенденцию тухнуть, едва вспыхнув, будто голодный туман сразу же набрасывается на огоньки и всасывает их в себя… От увиденного веет чем-то демоническим. Хотя спичкой обычно поджечь что-либо трудно при ветреной погоде или зимой.

Но, вообразив многократные бесплодные попытки поджечь, что привело к израсходованию половины запаса спичек и вынудило прекратить тщетные усилия, я, вместо того чтобы реально поискать дровишки и поуничтожать спички, цежу сквозь зубы пару крепких словечек, складываю ноги в сукхасану, а руки на коленях, уподобляясь Будде, и произвожу несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться и восстановить душевное равновесие. Эк меня накрыло-то, разыгралось буйное воображение!..

Дышу как положено, по системе, но не тут-то было! Вместо картин уничтожения спичек мне вдруг слышатся незнакомые голоса. Сперва какой-то утробный, зовущий, приглушённый, он бормочет тарабарщину на незнакомом языке. Я подскакиваю, разгибаясь из позы умиротворения, и торчу в тумане, ощерившись стволами, испуганно озираясь. Дальше меня позвала мама. Её голос не искажён, он вполне естественен и узнаваем, именно так мама обычно меня и зовёт, и от этой натуральности меня пробирает похлеще, чем от рычания или криков.

Схватив свои вещи, я быстро шагаю сквозь туман дальше, напролом, сообразив, что чем быстрее я смотаюсь отсюда, тем лучше. Ну его на фиг, это ложное умиротворение! Меня со всех сторон окружает шёпот… томный и нежный… это Маша, она мне так шептала в постели давно, в прошлой жизни…

Не выдержав, ору и бросаюсь бежать что есть сил! Голова адски болит, виски прижимает тупой болью, а в макушку вонзается острое лезвие. Сзади обдаёт чьим-то горячим дыханием. Я на бегу оборачиваюсь, чтобы выстрелить, но… сзади идёт за мной мама! Она улыбается и зовёт меня, протягивает ко мне руки, овеваемая плотной белёсой гущей, совсем настоящая, и это зрелище донельзя жуткое, страшнее любых драконов и мутантов. Я теряю ощущение твёрдости под ногами, но стараюсь заставить сознание абстрагироваться от голосов и в панике ломлюсь дальше.

Чемпионский спринт длится шагов сто пятьдесят, и голоса преследуют меня, а потом туман неожиданно заканчивается, и мигом всё пропадает – и глюки, и обескураживающая головная боль, и я падаю на траву, обессиленно глотая воздух.

Но отдыхать доводится недолго. Бац! Вокруг меня из ниоткуда вырастают несколько чёрных созданий невразумительной наружности, с несколькими руками каждое, и головами, исходящими прямо из плеч, без каких-либо шей. Месяц в Зоне натренировал меня ориентироваться и применяться к изменениям ситуаций стремительно, и поэтому я успеваю завалить одну особь, а другой нанести серьёзное повреждение, прежде чем встреча окончательно переходит в ближнее боестолкновение.

Но как я ни стараюсь, всё же не поспеваю за многорукими; надо признать, они орудуют своими конечностями молниеносно, а я так и не могу достать их клинком, максимум, что получилось, – держаться наравне, в невероятном темпе отражать и проводить мимо себя удары когтистых ручищ. Если бы я не успел с ходу подранить и вывести из боя кого-то из них, мне бы точно пришла крышка, их слишком много навалилось бы!