— Она была моей соседкой в юности. Училась в параллельном классе и, как оказалось, безответно была влюблена в меня, — поделился со мной Степан давней историей.

— А ты ее совсем-совсем не любил? — поинтересовалась я, продолжая сидеть у него на руках и вдыхать успокаивающий аромат его, при этом тёрлась носом о его шею и слегка касалась губами теплой кожи.

— Не отвлекай меня, — беззлобно одернул он и, чуть отстранившись, заставил взглянуть в его глаза. — Я практически не был с ней знаком, — продолжил он, — но у нее было другое мнение. Я не давал ей никаких поводов думать, что у нас может что-то получиться, что я когда-то обращу на нее внимание. Да я ее с трудом вспомнил, даже рассматривая школьные фотографии!

— Отчего тогда Стас решил, что ты его отец?

— Она ему все детство это талдычила. Но это не так, понимаешь? Даже тест ДНК отрицает мое отцовство, но…

— Она утверждает обратное, — закончила я за него.

— Да, — устало выдохнул он. — Ты мне веришь?

— Да, — почти шепотом проговорила я, и мы столкнулись лбами, — и верю, что правда обязательно откроется.

— Конечно, — безапелляционно заявил Степан и накрыл мои губы нежным поцелуем.

За две с небольшим недели, прошедшие с этого разговора, мы больше не возвращались к этой теме. Более того, негласно поставили на ней жирную точку и вычеркнули из своей жизни.

И вот сейчас какое-то внутреннее чутье мне подсказывает, что точка переросла в многоточие. На душе неспокойно, но об этом Карине не стоит знать. Поэтому я растягиваю губы в добродушной улыбке, пряча за ней не покидающую меня тревогу. Перевожу взгляд с бесформенного пятна, маячащего где-то на линии горизонта, и возвращаю все свое внимание сидящей напротив меня подруге.

— Все нормально, — успокаиваю ее.

Хочу еще что-то сказать, но лежащий на столике рядом с моей тарелкой телефон взрывается веселой мелодией. Теперь уже улыбка не столь натужная, и «бабочки» в животе оживают.

— Прости, — извиняюсь перед Кариной и поспешно хватаю аппарат, — слушаю, — взволнованно отвечаю абоненту.

— Кроха… — Голос Степана в динамике новенького девайса звучит немного отрешенно. — Мне надо срочно уехать из города.

— Куда? — вырывается у меня необдуманный вопрос. — Ой, прости!.. — тут же осекаюсь.

— Не могу пока сказать ничего конкретного, но это касается Влада. Карине не говори.

— Хорошо.

— Я сейчас подъеду. Вы же еще в ресторанчике на набережной?

— Да, — киваю я, а сердце колотится так бешено, что, кажется, сейчас покинет грудную клетку, да еще и низ живота опять неприятно тянет.

Откладываю замолчавший телефон и еще пару секунд смотрю куда-то вдаль отрешенным взглядом. Вновь пугаю подругу, и та, услышав о том, что Степан уезжает по делам за город и неизвестно когда вернется, предлагает мне отправиться к ней в гости с ночевкой. Соглашаюсь сразу и без раздумий. Внутренняя тревога противной горечью застревает в горле, и мне не хочется сегодня оставаться одной.

Подъехавший спустя каких-то минут десять Степан одобряет наш незапланированный девичник и самолично доставляет до места дислокации. На прощание берет с меня честное слово вести себя хорошо и при любом недомогании звонить Давиду.

— Обязательно! — улыбаясь, заверяю его и нехотя отпускаю.

Дверь за ним закрывается, словно тяжелый занавес отделяет акты на сцене театра жизни. Вмиг становится очень тихо, пусто и тоскливо. Все вокруг будто замирает, глубоко вдохнув и застыв на время. Время без него.

Лишь ноющая боль в пояснице выводит меня из оцепенения, вынуждая пройти в гостиную и присесть на диван. Карина еще не спустилась со второго этажа, куда поднялась для того, чтобы уложить в кроватку сынишку, задремавшего в машине по дороге домой.

В ожидании хозяйки дома достаю из рюкзачка свой планшет и, разблокировав его, быстро нахожу папку с надписью «садик для Карины». Работа — лучшее лекарство от скуки и замечательный времяпоглотитель. Перелистываю эскизы и (пока только мысленно) отмечаю, какие изменения еще можно внести в ландшафт.

— Что-то случилось? — раздается взволнованный голос подруги. — Может, врача вызвать?

— Да нет, не стоит, — растягиваю губы в успокаивающей улыбке и заверяю ее, что все в полном порядке.

— Хорошо. — Карина делает вид, что соглашается с моими убеждениями, и присаживается в кресло напротив. — Чем займемся?

Протягиваю ей планшет с набросками, и на какое-то время мы с головой уходим в обсуждение масштабных работ по изменению внешнего вида прилегающей к дому территории. А после пробуждения Васятки все вместе дружно ужинаем на кухне, пренебрегая большой столовой, и весело проводим остаток вечера: играем в различные игры с неугомонным карапузом под аккомпанемент шедевров отечественной мультиндустрии, болтаем о чем-то отвлеченном и отправляемся спать, когда огромный диск луны смело заглядывает в огромное не зашторенное окно гостиной.

Оставшись наедине, я могу расслабиться и снять маску, за которой прятала все это время свою тревожность, не желая волновать и без того растерянную Карину. Шутка ли, уже около месяца от Влада нет никаких вестей! Да и сама история их знакомства и замужества не пышет радужными красками и ванильными воспоминаниями.

Скидываю на кресло, стоящее около окна, всю свою одежду и в одном нижнем белье иду в ванную комнату. Теплая вода мягким потоком омывает меня, расслабляя уставшее мышцы, и немного смягчает одолевающий меня внутренний дискомфорт. Натягиваю на еще влажное тело мужскую белую футболку, радуясь, что утром отчего-то решила сунуть ее в свой рюкзак. Даже постиранная вещь пропитана его ароматом, и это подобно защитному кокону, в котором мне хорошо и спокойно.

Забираюсь в кровать под большое, почти невесомое одеяло, прикрываю глаза и, сделав глубокий вдох, стремлюсь поскорее заснуть. Вот только сон не спешит приходить, да и тянущая боль внизу живота возвращается, вызывая тревогу и легкую панику.

Дыхательная гимнастика, счет овечек и самовнушение не помогают. Вспоминаю все, что говорил мне Давид, прислушиваюсь к ощущениям, засекаю время между схватками и спустя продолжительное время все же решаюсь признаться самой себе: время пришло, пусть даже раньше срока на целых восемь недель.

Превозмогая страх, боль и нарастающую панику, забираю с тумбочки телефон и, насколько это возможно в моем положении, спешно иду к выходу. Комната Карины в противоположной стороне, мне не хочется ее будить, но сама я точно не справлюсь.

— Кажется, я рожаю, — стиснув зубы из-за очередной схватки, сиплю я, вцепившись в косяк открывшейся двери, а на пороге стоит Карина, уже одетая в джинсы и футболку.

— Значит, едем в больницу, — спешно заявляет она, подхватив меня и, придерживая за талию, помогает спуститься по лестнице.

Боль так резко опоясывает мое тело, что я даже не спешу спросить у нее, почему она в три часа ночи не спит и с кем остался Васятка, когда мы усаживаемся в автомобиль. За рулем Кирилл, и он тоже не задает никаких вопросов, а просто выруливает на трассу и мчится на гране штрафных санкций по пустой трассе в сторону города.