Незнакомец молчал, а палач медленно поднёс нож к горлу Сытника и быстро полоснул им его по плечу. Резкая боль пронзила всё его тело. Рана получилась достаточно глубокой. Кровь из неё хлынула прямо на пол.

— Он ведь не шутит. — Подал голос незнакомец. — Говори, а то Рубака тебя всего исполосует. — Он повысил голос. — Говори, а то кровью своей истечёшь!

В подтверждении этого, Рубака ещё раз полоснул его ножом по другому плечу. Через мгновение Сытник лежал на полу уже в луже собственной крови. Подумал уже, что это конец, когда истязатель приложился кулаком к его лицу. В последний момент, перед тем, как потерять сознание, он увидел, что дверь в комнату резко распахнулась, и в неё влетел какой-то воин с обнажённым мечом. Больше он ни чего не увидел, так как сознание его отключилось.

После нескольких дней плавания по рекам и заливам ладья Олега, наконец, вышла в открытое Студёное море. Волны, беспрестанно бившие о борт судна, быстро увеличились в размерах, и небольшой корабль стало кидать, как щепку. Находящиеся в трюме дружинники, тихо ругались и клялись всеми богами, что больше никогда не сядут в такую лодку. Радовало лишь одно — ветер, хоть и сильный, дул в северном направлении. Большой треугольный парус выгнуло дугой и казалось, что их корабль не плывёт, а летит над водой. Качало неимоверно. Карл и Веремуд с зелёными лицами частенько наведывались на верхнюю палубу, чтобы стравить за борт, после чего тихо проклинали всех морских богов и самих норманн, которые умудряются жить посреди такого кошмара. Норманн Каген, приросший к огромному рулевому веслу, улыбался, слушая брань дружинников. Он находился в своей стихии. Заметив на его лице улыбку, после очередного выхода на палубу, Карл накричал на него.

— Ты чему улыбаешься, норманнская рожа? Приятно тебе видеть, как богатыри русские мучаются?

Это было сказано таким тоном, что у бедного Кагена улыбка сразу же слетела с лица.

— Я улыбаюсь не этому, — оправдывался он, — А той стихии, в которой вырос. Море для норманна, это та же земля. Я не виноват в том, что вы не переносите качку. Для меня море, это второй дом.

Карл плюнул за борт и ответил:

— Пусть он огнём горит твой дом.

На лице у Кагена опять появилась улыбка.

— К твоему несчастью, этот дом никогда не сгорит.

Глаза у Карла налились кровью. Норманн над ним явно издевался. Предчувствуя нехороший конец, в разговор вмешался Олег:

— Оставь его Карл. Не наша вина в том, что он моряк от рождения, а мы на море смотрим только издалека. В любом случае, он должен доставить нас по назначению. Если ты ему сейчас отрежешь голову, то у нас появятся все шансы закончить свою жизнь не на земле, а в море.

Карл опять сплюнул за борт и пошёл на своё место, тихо ругаясь. По пути обернулся к Олегу и сказал:

— Вот он нас по назначению и доставит. Не нравится мне он — рожа, норманнская.

Фарлоф усмехнулся в ответ:

— А он не девица, что бы тебе нравиться. А что касается рожи, то я тебе напомню, что твой отец был родом из норманн. Так что твоя рожа, от его рожи не далеко ушла.

В трюме раздался дружный смех. Обиженный Карл, схватился за шею и в который уже раз бросился на палубу, по пути бросив:

— Мой отец родом из северных славян, как впрочем, и твой.

К вечеру ветер стих и волны, наконец, улеглись, прекратив на какое-то время людские мучения. Все дружно высыпали на палубу. Солнце давно зашло, и взору всех открылась изумительная по красоте картина. Россыпи крупных звёзд были так ярки и близки, что казалось, их можно потрогать рукой. Широкая лунная дорожка сверкала так сильно, создавая обманчивое видение, будто ладья плыла не по воде, а по небу. Тёплый прозрачный воздух мягко касался лица и пьянил своей свежестью. Ярко — жёлтый глаз Луны, почти в упор рассматривал дерзких путешественников. Её огромный диск завис прямо над ними, и простодушный Руслав протянул руку в его направлении.

— Мне кажется, что я сейчас её коснусь. Она же совсем рядом.

Олег охладил его мечтания.

— Это вряд ли. Луна очень далеко от нас. Её можно коснуться, если плыть к ней, но не на таком корабле.

— А на каком? — Руслав продолжал тянуть руку к ночному светилу. — Расскажи Олег. Ты ведь вещий и должен знать то, чего не знает ни кто.

Все дружно посмотрели на своего воеводу. Да же задумчивый Каген с интересом наблюдал за странными путниками. Олег улыбнулся и произнёс:

— Когда-то очень давно на нашей земле жили люди, прилетевшие с этих звёзд. — Олег посмотрел на яркие звёзды, — на небесных кораблях. Их было много, и они были все разные. Однако жили они в мире друг с другом и никогда не воевали между собой. У них был один враг на всех — это злой Чернобог. С ним они и сражались. Сражались затем, чтобы всё живое, в том числе и мы с вами, могли жить на нашей Земле и в других Мирах, рожать детей, сеять хлеб и улыбаться друг другу.

— Получается, что Чернобог победил? — Руслав разочарованно смотрел на Олега. — У нас ведь войны не кончаются? С кем мы тогда воюем? Сами с собой?

— Получается, что так. Пока Чернобог сильней и войны между людей не прекращаются. Слишком много ещё в нашем мире зависти, подлости и трусости. Все, кого победили эти и другие пороки, невольно становятся солдатами армии Чернобога. Эти люди, возможно, и не знают этого, как и не знают того, что в борьбе с ним, нужно объединяться, а не захватывать земли, истребляя людей. В конечном итоге, истребив людей и захватив все земли, воин Чернобога всё равно будет уничтожен своим покровителем, потому, что этот покровитель стремится к тому, что бы во всей Вселенной не осталось ни чего разумного и живого.

Друзья с интересом слушали Олега, но тот видел, что в глазах у них стоял один вопрос. Предупреждая его, он сказал:

— Да, мы с вами то же убиваем людей и захватываем земли, но люди эти, слуги Чернобога, а земли, которые мы у них отнимаем, принадлежат не им. Мы воюем за эти земли, что бы на них ни когда не было войн и люди ни когда не убивали себе подобных. Большей частью мы не отбираем, а словом договариваемся о соединении родственных корней. Мы — славяне и арии — предки тех, кто оставил нам Великое наследие о мире, человечности и любви. В этом заключается вся Вселенская мудрость. Кто не хочет жить в мире — будет уничтожен, как посланник Чернобога, а кто за мир — пусть смело множит наши ряды. Когда во всём мире люди это поймут, мы будем жить радостно и счастливо. Только тогда, когда это произойдёт, наши предки откроют нам великие тайны жизни, и откроют нам путь к своим звёздам.

— Как тогда понять кто прав, а кто виноват? Получается, что каждый воюет за свои убеждения и считает себя правым?

Вопрос Веремуда заставил всех задуматься. Олег кивнул головой, соглашаясь с ним.

— Ты прав. Прав в том, что правда у каждого своя. Перед отъездом в Новгород я побывал с Атеоном во второй галерее — галерее Заповедей. В ней, прямо у порога на большом камне высечены заповеди, которых должен придерживаться и жить по ним каждый человек. Они просты: не убивай, не укради, не прелюбодействуй, не произноси ложного свидетельства на ближнего своего, почитай мать и отца. Главное — не завидуй другому, ибо зависть порождает ненависть. По этим законам живут все люди во Вселенной. Если кто-то не хочет жить по этим законам — значит, он живёт по законам Чернобога. Третьего не дано. Есть законы для живых, а есть законы для мёртвых. Чем больше будет мёртвых, тем сильнее будет армия тьмы. Вот потому мы и боремся за то, что бы в нашем мире было как можно больше живых. Тех, кто заблуждается нужно прощать, а тех, кто с мечом отстаивает свои порочные убеждения, нужно уничтожать. Ни чего с этим не поделаешь, это война. Война, начатая не нами, но от её исхода зависит жизнь во всей Вселенной.