— Это, что ещё за волк такой? Откуда он взялся?

Сытник с интересом слушал рассказ друга.

— Понятия не имею. Обычно волки стаями ходят, а тут одиночка. Очнулся я во второй раз уже в какой-то избе. Глаза открыл и чуть со страху не помер. В тёмной комнате во круг меня истуканы стоят и своими чёрными глазами меня рассматривают. Жуть. Потом старик пришёл в чёрном балахоне и начал мне про этих истуканов рассказывать, а на следующий день девицу привёл.

Следак замолчал и улыбнулся. Приятные воспоминания целиком завладели им. Сытник слегка толкнул его в бок, возвращая к рассказу.

— Чего замолчал? Девица, наверное, хороша была?

— Не то слово. Краше не встречал.

— А зачем старик её привёл? Ты ведь и с постели то сам встать не мог?

Следак нахмурился.

— Не о том думаешь.

Сытник хихикнул.

— А о чём мне ещё думать?

— Оно и видно, что больше не о чем. Готовила она мне, раны лечила. Одним словом заботилась обо мне она.

— Как зовут-то девицу, ты хоть у неё узнал?

— Любавой её зовут.

Сытник горестно вздохнул, а Следак, понимая его горе, положил руку на его плечо.

— Да ты не горюй больно. Найдём мы твою Любаву. Завтра с утра и отправимся на её поиски.

— Ты знаешь, где её искать?

— Очень приблизительно. Старуху ту, что про дочь твою поведала, я в лесу встретил. Она мне и показала рукой, где селение не большое стоит. За перелеском у ручья.

— Одна надежда на тебя. Я её уж обыскался. — Встряхнув головой, Сытник опять с интересом глянул на друга. — Ну, продолжай, чего замолчал? Когда девицу увидел, про всё на свете, небось, забыл?

— Нет, не забыл. Старик когда вернулся, я его и стал выспрашивать где я, да что я. Старик, вижу хитрющий. Много знает, да не всё говорит. До его прихода, у Любавы выведал, что в Китеже я, а сам старик не кто иной, как и есть тот колдун, к которому нас князь посылал. Только, как он меня нашёл там недалеко от озера, так я и не понял. С помощью Любавы я стал подниматься с постели и понемногу ходить. От старика мы это скрывали. Я прикидывался, что ещё не могу сам вставать. Колдун этот, зовут его, кстати, Волхем, старался удержать меня в своей избе, как можно дольше. Это я сразу понял. Не понял только зачем. Это потом, когда Любава меня со следопытом местным свела.

— Со Светлооком, что ли?

— С ним. Он то мне и рассказал про тебя. Только уехали вы уже. Вот зачем меня Волхем держал — что бы с тобой я не встретился. Оставить меня он хотел в Китеже, да не тут-то было. Сговорился я с Любавой и Светлооком, что помогут они мне бежать из города.

Сытник удивился.

— Зачем было договариваться? Взял бы, да ушёл сам.

— Не всё так просто, как ты думаешь. Попасть в город трудно, а выбраться из него ещё трудней. Стража на башнях у единственных ворот, ни кого без ведома воеводы и старейшины, за порог не выпускает. Вот так вот.

— Что же вы придумали?

— Придумала Любава. Она пообещала вывести меня за ворота. Неохотно, правда, но взяла с меня слово, что вернусь я, как только все дела свои сделаю.

Сытник вскочил на ноги.

— Ты пообещал ей, что вернёшься туда?

— Да. Не расстраивайся, но запала она мне в душу. Ни дня без неё не могу. Когда уходила, я ждал её, считая мгновения, а когда приходила, нарадоваться на неё не мог. Видимо, и я ей по сердцу пришёлся, по тому и не хотела, что бы я уходил.

— Да, дела. Когда же ты назад собираешься?

— Вот, когда дочь твою найдём, и пойду назад. Здесь меня ни что не держит.

— Вот как? А как же я? Как же служба княжеская?

Следак пожал плечами.

— Тебе я то же хотел предложить идти со мной, а служба? Князя уже нет, а новому я не присягал.

Он замолчал, давая возможность Сытнику осмыслить сказанное. Тот лишь ухмыльнулся и ни чего не ответил. Когда молчание стало неловким, Следак спохватился, продолжая свой рассказ.

— Ты представляешь, старый колдун и Соколика спас. Когда убегали от преследователей, стрела коню в бок попала, он с ног и покатился, а я тогда головой об этот камень злополучный треснулся. Думал конец коню, а когда вышел тайком из дома Волхема, наткнулся на сарайчик, в котором Соколик стоял жив и здоров.

— Я гляжу, вы подружились с конём моим?

— Без него я бы пропал. Мы теперь с ним не разлей вода. Проси, что хочешь за него, только тебе я его не верну.

— Да чего уж там. Конь хороший, жаль расставаться. Раз он к тебе привык, так и быть — бери его, только береги коня. Он тебя ещё не раз выручит.

— Спасибо. Я знал, что уступишь. Не чужие ведь?

Сытник отмахнулся рукой.

— Пустое. Расскажи, лучше, как из города вышел?

— Вот как раз этого, я до сих пор не пойму.

— Это как?

— Странный этот городок какой-то. Люди в нём, то же странные. Ты сам-то не заметил?

— Заметил, только говорить со мной на эту тему ни кто не хотел.

— Вот так же и со мной. Все молчат, как воды в рот набрали. Так вот, по утру мы и пошли. Как только светать начало. Светлоок каждый день куда-то выходит — его знают и пропускают. А мы за ним. Я на поводу Соколика веду, а рядом Любава моя идёт. Когда к воротам подошли, она скинула с себя плащ и укрыла меня им. Я гляжу, а она косу свою до пят, распустила, и волосы по плечам разбросала. Не женщина, а валькирия какая-то. По земле идёт, как по воде плывёт. Впереди Светлоок, за ним я в плаще с Соколиком. А позади Любава плывёт. Иди, говорит она мне смело, только по сторонам не смотри и не разговаривай, пока за ворота не выйдем. Вот так и прошли. Дозорные ни меня с Соколиком, ни её почему-то не увидели. Только со Светлооком поздоровались и всё. Попрощались мы с ней, я и ускакал, а она назад пошла, в город.

— Твоя Любава глаза стражникам отвела. Вот какие дела.

— Это что ж, колдунья она, что ли?

Сытник задумчиво смотрел в сторону.

— Не знаю. Правильно говоришь, что не всё так просто в этом Китеже. Я, то же многое, чего узнал, но об этом, в другой раз. Солнце садится, а нужно ещё в дорогу собираться.

Следак поднялся с пня, на котором сидел и встряхнул головой, прогоняя липкие воспоминания.

— И то, правда. Засиделись мы с тобой.

Друзья не спеша пошли к дому Сытника.

Постепенно яркие звёзды начали гаснуть, а чёрная пелена ночи посерела, предвещая восход нового дня. Олег плотнее закутался в плащ, прячась от утренней свежести. Весь воздух, вдруг, наполнился влагой, которая в виде маленьких капелек, стекала по лицу. Стало зябко. С севера подул лёгкий ветерок, прогоняя ночную дремоту. Однако, спать вовсе не хотелось. Предстоящая встреча с конунгом норманн Эйриком, будоражила сознание и прогоняла сон. Быстро начало светать. Молодое солнце, так и не появившись из-за горизонта, высветило плотную стену белого, как молоко тумана. Казалось, что их ладья стоит на месте в непроглядной пелене этого тумана. Олег оставил рулевое весло и спустился в трюм за Кагеном. Вся дружина мирно спала, закутавшись в плащи. Как только он дотронулся до плеча норманна, тот быстро вскочил на ноги, как будто вовсе не спал, а только слегка дремал. На его лице не было сонливости и усталости. Без лишних слов он поднялся наверх и осмотрелся.