– Знаю, – коротко ответил Росс, стараясь хотя бы внешне сохранять бесстрастие.

– Он передает вам, – продолжал медиум, не открывая глаз, – он понимает, что вы считаете его сумасшедшим, и не обижается. Дальше говорит: он не хотел уходить. У него осталось важное незаконченное дело. И закончить его должны вы. Он полагается на вас. – Дин снова нахмурился. – Теперь он говорит мне о Долине Царей в Луксоре, в Египте. Сейчас вы думаете о том, чтобы поехать туда. Он говорит: да, вы должны ехать, поездка вас убедит. Теперь он передает имя… Болт… Керри… Нет, что-то похожее… Энболт? Скеррит?

Росс ждал, плотно сжав губы.

– Энхолт-Скерри?

«Черт!» – пронеслось в голове у Росса; возбуждение в нем мешалось со страхом.

– Энхолт-Сперри, – наконец выдал медиум. – Это имя вам знакомо?

– Да.

– Мне говорят: вы должны довериться этому человеку. Понимаете, о чем речь?

– Понимаю.

Все еще не открывая глаз, Хартли продолжал:

– Я слышу еще одно имя. Египетское. Хатем.

– Хатем?! – в изумлении повторил Росс, а затем произнес имя по слогам. Медиум кивнул.

«Как? – думал Росс. По спине у него бежали мурашки. – Это-то ему откуда знать?!»

– Мне говорят: Хатем будет ждать вас там.

– Где «там»?

– Там, куда вы приедете. Теперь я слышу цифры. Набор цифр и букв. Похоже на координаты.

Медиум продиктовал координаты, и Росс записал их. Он старался держаться нейтрально, оставаться спокойным, однако на самом деле был глубоко потрясен. Пусть ему удалось скрыть свое изумление от медиума – но не от себя. Откуда Дин Хартли все это знает? Если он обманщик – то… как? Допустим, то, что будет мальчик, он просто угадал; а все остальное?! Хатем. Энхолт-Сперри. Долина Царей. Или Дин Хартли с Энхолт-Сперри в сговоре? Но разве это не еще более невероятно, чем…

Чем что?

Чем то, что Хартли действительно общается с духами?

Понедельник, 6 марта

Под крылом самолета разворачивалась темно-синяя лента Нила. Вокруг нее зеленели луга Нильской долины, а чуть дальше, по обе стороны, густая зелень уступала место желто-бурым краскам пустыни и гор.

Каждые пять минут Росс опускал взгляд на заметки, сделанные им в кабинете Роберта Энхолт-Сперри. Особенно на координаты, полученные от старика-поверенного.

25°44′47.1264»N и 32°36′19.1124»E

А затем – на цифры и буквы, которые, вместе со словом «Хатем», продиктовал ему Дин Хартли. То же самое.

25°44′47.1264»N и 32°36′19.1124»E

Координаты храма царицы Хатшепсут.

Выходит, там будет ждать его таинственный Хатем?

В путешествие Росс отправлялся, снедаемый сомнениями и чувством вины. Имоджен была недовольна – и выражала свое недовольство как никогда громко и ясно. Надеялась, что Росс ничего там не найдет и после этой бессмысленной поездки к нему наконец-то вернется рассудок. Что он напишет разоблачительную статью о суевериях и забудет об этой дурацкой истории раз и навсегда.

Хантер мучился совестью из-за того, что так и не сказал ей правду о своих поисках в Колодце Чаши, о том, что там нашел. И о сеансе с Дином Хартли – решил, что для ее же спокойствия лучше ей об этом не знать. Умолчал он и о десяти тысячах фунтов, полученных от Роберта Энхолт-Сперри.

Едва самолет пробежал по взлетной полосе и остановился, Росс включил телефон и набрал эсэмэску жене:

Почти тут же она ответила:

Полчаса спустя, с сумкой через плечо, журналист вышел в зал ожидания. Здесь, в удушливой жаре и суматохе восточного аэропорта, среди множества картонок, досок, дисплеев с фамилиями прилетающих, он различил и свое имя.

Пробравшись через толпу, Росс подошел к встречающему – невысокому плотному египтянину лет сорока, с усами, в традиционной джеллабе, сандалиях и красно-белой куфии, перехваченной на лбу черным ремешком.

– Росс Хантер? – Египтянин протянул руку. – Я Медхат эль-Хадиди. Можно просто Хадиди.

– Рад познакомиться, Хадиди! – ответил Росс, крепко пожимая ему руку. Этот улыбчивый, лучащийся энергией человек сразу ему понравился.

– Добро пожаловать в нашу страну! Я буду вашим гидом. Присмотрю за вами, да?

Затем он настоял на том, чтобы взять у Росса сумку.

Вдвоем они вышли на крытую автостоянку и остановились перед новеньким черным «Лендкрузером». Хадиди распахнул перед Россом заднюю дверь. Тот опустился на кожаное сиденье в прохладном кондиционированном салоне, защищенном от любопытных глаз окнами с тонировкой. Хадиди завел мотор, и в салоне зазвучала – пожалуй, слишком громко – египетская музыка.

Шлагбаум поднялся, и машина выехала со стоянки. Хадиди повернул голову к пассажиру.

– Вы друг моего двоюродного брата Хуссама Удина, верно?

– Он хороший человек.

– Хороший, – словно эхо, откликнулся Хадиди. – Хороший человек в безумном мире, верно?

– Очень точно сказано.

– Со мной вы будете в безопасности.

– Спасибо.

– Никаких «спасибо», мистер Росс! Я счастлив с вами работать.

– Скажите, какова ваша обычная стоимость? Сколько берете за день?

– Мистер Росс!.. Вы друг моего брата. Для меня честь принимать вас в нашей стране. Я не возьму с вас ни одного египетского фунта. Пожалуйста! Прошу вас, не говорите о деньгах!

– Вы очень добры, но я настаиваю. Не беспокойтесь, все расходы мне оплачивает газета.

– Я счастлив, что вы здесь! Никаких денег! И больше не спорьте!

Они выехали из аэропорта по четырехполосному шоссе и вскоре оказались в районе плотной городской застройки, с бежево-белыми зданиями всех форм и размеров по обе стороны дороги. В мощной машине, плавно несущейся по шоссе, за тонированными стеклами Росс чувствовал себя спокойно и в безопасности.

– Хуссам Удин обращается ко многим людям, – снова заговорил Хадиди, – и то, что он говорит, не всем нравится.

– Верно.

– Знаете, мы здесь, в Египте, привыкли спокойно уживаться вместе. Хочешь верить в одного Бога? Во многих богов? Ни в одного? Пожалуйста. Верь во что хочешь! Он, – Хадиди ткнул пальцем в небо, – не возражает! Но теперь все изменилось. Льется кровь. Убивают христиан. Почему?

– Это происходит во многих странах. Не только у вас.

Несколько минут они проехали в молчании, затем Хадиди снова заговорил: