– Вполне справедливо, – Чарли зевнула. – Имя «Кит» могло принадлежать как женщине, так и мужчине.

Жара оказывала на нее успокоительное воздействие. «Как люди умудряются работать в таком климате? – подумала она. – Если б я жила в Испании, то предпочла бы родиться кошкой».

– Когда я сообщил Селине Гейн, что Кит Боускилл – мужчина, в ее лице что-то изменилось, – добавил Саймон.

– И ты увидел в этой мухе слона? – не удержалась его супруга.

– Она выглядела удивленной, даже потрясенной. В ее глазах появилось нечто… не знаю, как и описать – нечто вроде возмущения. «Нет, это невозможно», – говорил ее взгляд. Я видел, как ход мыслей отражался на ее лице. Когда я спросил ее об этом, она онемела, но не могла бы выразить свою ложь более явно, если б заговорила.

– Это странно, – согласилась Чарли. – Ну… – Ей не сразу удалось сосредоточиться, все-таки никому неохота шевелить мозгами в отпуске. – Она не узнала его в лицо и не узнала его имени. Да, но… – В итоге ее разомлевший под солнцем мозг нащупал озадачивающий вопрос. – Но почему она была так уверена, что Кит Боускилл – женщина?

* * *

Вернувшись в отдел уголовных расследований, Сэм не обнаружил там никаких признаков присутствия Селлерса или Гиббса. Пруст тоже исчез из своего кабинета.

Комботекра проверил почту. Ему поступили семь писем, пять из которых, видимо, можно было смело сбросить со счетов. А вот два других прислали констебль Иен Гринт и Оливия Зейлер, сестра Чарли. Сначала Сэм открыл послание Гринта, который неудачно пытался связаться с ним. Комботекра сомневался, что у него хватит сил перезвонить ему после изнурительного сеанса с Конни Боускилл. Он ощущал себя бесплатным психоаналитиком: еще одна подобная встреча – и ему самому впоследствии понадобится психиатр. Вероятно, Иен звонил, чтобы сообщить нынешний телефонный номер Битеров, той пары, которая владела домом № 11 по Бентли-гроув до Селины Гейн: в какой-то момент этот адрес понадобился Сэму, поскольку тот подумал, что может уточнить у них сведения о пятне, оставленном рождественской елкой. Теперь детектив невольно улыбнулся: Гринт, вероятно, подумал, что он спятил, и Сэм не стал бы винить его за такие мысли.

Письмо от Оливии содержало ряд сбивающих с толку указаний, с двойными отрицаниями и завуалированными двусмысленными обвинениями: «Я не говорю, что вам следует или не следует…», «прошу, не пользуйтесь или, вернее, пользуйтесь, только если осознаете, что должны…», «поразмыслив, я решила, что просто не могу не дать вам этот номер…», «понятно, что никто больше не сообщит вам…»

Но в заключение она обеспечила Сэма средствами связи с Саймоном, что поставило его в весьма двойственное положение. Непростительно беспокоить людей в медовый месяц, пусть даже коротким телефонным звонком. Причем звонок этот, вынужденно признался себе Комботекра, не мог быть особенно коротким. Ему так много хотелось спросить у Уотерхауса и так много требовалось сообщить ему, что он даже не понимал, с чего лучше начать. Этот медовый месяц может закончиться к тому моменту, когда он предоставит всю информацию, и Чарли ворвется в отдел, чтобы нечаянно треснуть Сэма увесистым чемоданом.

У него на столе зазвонил телефон. Комботекра взмолился, чтобы это оказался Саймон: со скуки убивая время, пока Чарли прилегла вздремнуть, он звонит в надежде на долгий разговор.

Но звонил Иен Гринт.

– Слушай, – без всяких преамбул выдал он, – похоже, твоя дамочка говорила правду. Сегодня утром ко мне заявилась одна особа, которая видела в точности то же самое. Представляешь, какая бывает синхронность? Я и представить не мог, но, похоже, бывает.

– То есть…

В чем же дело? Сэм ничего не понял. Он не знал точно, чего вообще ожидал, – но определенно не такого поворота событий.

– Такое же описание, – продолжил Иен, – и женщины, и комнаты. Карта в раме, журнальный столик, рукоделие. И женщина: стройная, даже миниатюрная в зеленом платье с сиреневым рисунком, темные спутанные волосы, рассыпавшиеся по плечам, большая лужа крови, потемневшая около талии. И время тоже совпадает. Должно быть, они обе нажали на кнопки того виртуального тура с разницей в пару секунд. Вероятно, во всей стране это сделали всего два человека, учитывая, что шел второй час ночи.

– А может, и больше, – проворчал Сэм. – Может, остальные еще на пути к вам… а может, и не спешат, не зная, как доказать то, что они видели это.

– Видение исчезло с того вебсайта почти сразу после этих двух известных просмотров, тут нет никаких сомнений, – заявил Гринт. – Джеки Нейпир – то есть здешняя свидетельница – заявила, что закрыла этот тур, потом запустила опять и никакого тела уже не увидела. То же самое случилось и у миссис Боускилл, верно?

– Верно, – подтвердил Комботекра.

– Как скоро вы с ней сможете добраться сюда? – спросил его коллега.

– Мы… то есть я и Конни Боускилл? – уточнил Сэм.

Он избавился от ее едва контролируемой истерики менее пяти минут тому назад и не имел ни малейшего желания видеть ее в ближайшем будущем. Она вызвала такси, поскольку ее муж укатил на машине, не оставив ей денег на транспорт. Скорее всего теперь она уже далеко. К тому же Сэм отлично представлял себе реакцию Пруста, узнавшего, что он бросил все дела и помчался в Кембридж.

– Не уверен, что смогу, – пробормотал он.

– Брось, ты сможешь, поверь мне! – Странный смешок Гринта ясно дал понять, что ему не до шуток.

Комботекра распознал подразумеваемую в этом ответе серьезность с оттенком угрозы.

– Есть еще кое-какие важные сведения, но я не могу передавать их по телефону – тебе необходимо услышать все лично, – добавил Иен. – Мы вляпались в такое дерьмо, какого тебе еще нюхать не приходилось. Я знаю, что говорю. Вы оба нужны здесь срочно, и ты, и она.

Через пару секунд Сэм уже мчался по коридору, надеясь, что Конни Боускилл еще ждет приезда такси на полицейской парковке.

* * *

Вещественное доказательство № CB13345/432/23IG