Петр, взяв в руки плеть, услужливо протянутую Даниловым, наотмашь хлестанул по розовым откормленным ягодицам дипломата. Затем последовал удар за ударом.

Посол вначале крепился, показывая мужество, затем истошно заорал. Было видно, что английских джентльменов знакомят с розгами в колледжах, во всяких там оксфордах, но отнюдь не с нагайкой. Нанеся с десяток ударов, Петр приказал казакам:

— Помогите послу аглицкому!

Те шустро натянули на Уинтворта панталоны, несколькими взмахами сильных ладоней привели в порядок одежду. Петр с удовольствием посмотрел в белые от сдерживаемого бешенства и спрятанного, но и хорошо видимого страха глаза.

— Как вы думаете, господин посол, почему я продал вам искровой аппарат? Да, да, именно я, а не какой-то там почтмейстер, запаливший школу! Известно ли вам, что ваша любовница, которой вы предложили руку и сердце, служит в Тайной экспедиции Сената. Вы, надеюсь, знаете эту весьма почтенную организацию?

— Вы меня желаете убить?

Петр отдавал должное британскому послу — тот побледнел после экзекуции, но продолжал хорохориться, иногда бросая опасливые взгляды на мрачных казаков.

— Я вас мог скормить медведям… Но я не стану этого делать. Даже верну ваше золото. Забавно, конечно, когда Иуде возвращают тридцать сребреников. А теперь, станичники, засуньте господина посла в кибитку — и прямиком до польской границы!

— Вы не имеете права! — взвизгнул посол, но, наткнувшись на свирепый взгляд Петра, осекся и уже просящим тоном добавил: — Я должен передать дела секретарю, ваше императорское величество…

— Обойдешься! — отрезал Петр, а сам с жестокой радостью в душе подумал: «А ведь ты, придурок, попал! Деньги посольские вместе с тобой пропали, сам ты неизвестно куда скрылся. Да еще русские завтра войну объявят, о которой ты пока ни сном ни духом! Искровой аппарат всю жизнь терзать будет, ибо начальство с тебя все жилы вытянет. Ты уже конченый человек, посол Чарльз Уинтворт!»

Петр напоследок небрежно похлопал дипломата по щеке, будто производя в рыцари, по примеру своего деда, Петра Алексеевича, и казаки шустро уволокли дипломата, прихватив мешки с золотом, для переноски которого из кустов выскочили еще пятеро станичников. Петр посмотрел им вслед — только сейчас сжатая пружина в его душе распрямилась.

— Будущее России стоит того, чтобы сражаться за него железом и кровью!

Бухара

— Аллах, великий и милосердный!

Никогда еще эмир Хайдар не чувствовал себя так скверно. Принимать решение необходимо, но каковы будут последствия для его державы?

Выбор был тяжел, и даже в совете мнения сановников разделились. Верховный кадий предложил казнить русского посла, на что визирь, выслушав предложение судьи по поводу способа умерщвления гяура, ехидно попенял на судьбу хивинского хана.

В Диване мгновенно наступило полное молчание, было слышно, как жужжат мухи, но никто из присутствующих сановников не попытался нарушить эту тягостную тишину.

Много лет тому назад хивинский хан вырезал отряд русских драгун, а князя Бековича-Черкасского предал мучениям, несмотря на то что тот был единоверцем.

Расплаты не последовало, русские целыми десятилетиями лишь пеняли ханам на их разбойничьи набеги на соседние земли, превратившие Хиву в центр работорговли.

Пять лет тому назад, когда минуло ровно восемь десятилетий с момента убийства князя, русские снова отправили посла. Тот повел себя дерзко и напомнил хану о судьбе Крыма, где тоже торговали русскими рабами. Наглого гяура постигла страшная участь — с него живого содрали кожу и через купцов отправили в Петербург.

Но на этот раз владыка Хивы жестоко просчитался — месть «белого царя» оказалась ужасной: два года назад русские казаки прошли безводные степи от Оренбурга до Арала и вторглись в ханство, предав все вокруг мечу и огню. Все ханские родственники и знать были уничтожены, не щадили ни женщин, ни детей, ни седин стариков.

Могущественное ханство исчезло в одночасье, превратившись в русскую провинцию!

— О Аллах Всемогущий, за что ты нас караешь!

Эмир прошелся по мягкому хорезмскому ковру, служившему горестным напоминанием о печальной судьбе северного соседа. Он многократно перечитывал письмо императора Петра Федоровича, ища в нем затаенное, но в строках вязи перевода не было ничего потаенного, все предельно просто.

Выбор жесток — или Бухара становится вассалом Российской империи, и тогда род эмира останется ее вечными властителями, а русские не изменят уклад жизни народа, или его эмират разделит участь Хивы. И это была не пустая угроза.

Полчища русских надвигались не только с северо-запада, от Арала, но и с северо-востока, где, заняв Семиречье, они вышли к рубежам Кокандского ханства.

И главное, что прекрасно осознали все военачальники эмира, противопоставить оружию неверных нечего. Их пушки и ружья выкашивали правоверных с огромного расстояния.

— О Всемилостивейший Аллах!

После краткой молитвы тягостные мысли покинули ум и душу эмира: ответ оказался простым — в любом случае войска неверных пойдут на Индию, окажет он им сопротивление или не окажет.

Если он встанет на дороге сорокатысячного корпуса, то бухарские войска раздавят так же просто, как слон затаптывает ящерицу.

Зато, если он выразит внешнюю покорность и пропустит неверных, то много воды утечет к Аралу за это время, а там как Аллах положит. Русские могут ввязаться в войну с афганцами, в самой Индии их ждут «белые сахибы», болезни и лишения, стужа в горах и жажда в пустыне.

— Пусть они идут. Пропустим их, а потом мы посмотрим, сколько их будет возвращаться обратно. Вот тогда-то и припомним это унижение! На все воля Аллаха!

Кронборг

— Московитские варвары! Они никогда не научатся воевать честно, татарские собаки!

Вице-адмирал Паркер изрыгал самую черную ругань, которую только освоил за свою многолетнюю флотскую службу. Всего за два дня блестящая победа, что увенчала его лаврами флотоводца, обернулась жутким поражением. Да что там, если говорить честно, разгромом, катастрофой, похожей на ту, что постигла враждебную его родной Англии испанскую Непобедимую армаду!

Сейчас Паркер проклинал на все лады лордов Адмиралтейства, посчитавших выдумкой рассказы чудом спасшихся пять лет назад в Константинополе английских моряков о несуразных кораблях с паровыми машинами, которых не могли поразить ядра.

— Дети подзаборной проститутки!

Да и сам он, положа руку на сердце, не сильно доверял этим байкам, списывая их на желание оправдаться. Впрочем, даже адмиралу Горацио Нельсону их лордства не поверили, когда тот попробовал рассказать об увиденных им в Дарданеллах чудовищных самодвижущих минах, способных разорвать взрывом любой, даже многопушечный корабль.